Елизавета Голякова - Дороги своих любят (СИ)

– Оно дышит!!! – секунду спустя его усталость как рукой сняло. Рыжий, со скоростью шаровой молнии вскочил на ноги и отпрыгнул от толстого, наполовину покрытого мягким мхом дерева. – Юдж, ты что, ничего не чувствуешь?!

Маг приоткрыл глаза.

– Дышит. И что? Ты тоже дышишь.

Эверард фыркнул под своим капюшоном. Несмотря на весь свой скептицизм и пессимистичность, он верил, что боевой маг, пусть и семнадцатилетний, ни за что не станет преспокойно облокачиваться на живое дерево в колдовском лесу, если не уверен заранее, что в ближайшее время с потрохами его не сожрут и даже не обрушат древнее проклятье. В каком бы состоянии маг не находился, о безопасности он не забывает. А то колдовского народа просто не осталось бы.

– Послушайте! – взорвался вор, глядя огромными глазами на троих друзей. – Те привратники... они просто разорвали солдат! Всех, вместе с лошадьми, на много маленьких частей! И после этого вы преспокойно садитесь отдыхать у живого дерева?!

Маг, закрывая глаза, кивнул.

– Да как же так?! Да вы... вас... Почему вы не боитесь?!

Мигель хмыкнул.

– Послушай, последнее, чего стоит делать – это бояться, – снисходительно, как малому ребенку принялся растолковывать он. – И если зеленоглазые твари сожрали посланную за нашими головами солдатню, это вовсе не означает, что нас ждет та же участь. Скорее, наоборот. Поверь, если бы нас не хотели пускать в этот лес, то дальше опушки мы бы не прошли, я уверен. Успокойся и сядь.

Лис на негнущихся ногах подошел к дереву и, затаив дыхание, с опаской прислонился к дереву... Ничего не случилось. Казалось, лесной исполин вздохнул поглубже, словно сквозь сон, и только.

– Оно... оно спит! – осенило вора. – Дерево спит!

Наемник застонал.

Эверард, видимо устав слушать препирательства, поднялся с земли. Он вытащил из под плаща свой вороной меч, и, не глядя на спутников, очертил им вокруг дерева защитный круг диаметром несколько шагов. Когда линия замкнулась, клинок сверкнул короткой неяркой вспышкой и тут же погас. Едва заметная полоса окружала путников, ограждая от колдовского леса и всего, что могло притаиться в тени исполинских деревьев. Так же молча клирик вернулся на прежнее место, отхлебнул из фляги и натянул капюшон ниже на лицо.

– Ну что, доволен? – прошептал Мигель, склонившись к самому уху воришки. – Мы так надоели этому типу своими спорами, что ему пришлось прибегнуть к защите богов.

– И что?

– Боги ничего не дают даром, – вздохнул файтер, отворачиваясь. Он знал об этом не по наслышке.

Отдыхать друзьям пришлось не долго: через несколько часов прочерченный Эверардом защитный контур потускнел, замигал, и, вспыхнув напоследок, рассыпался гаснущими на глазах искрами. Пора было двигаться дальше. Сделать коней не стали – благородные животные достаточно послужили путникам сегодня, чтобы таскать всадников еще и по лесу.

Вскоре деревья стали заметно выше и толще. Ветви все плотнее загораживали от приключенцев небо, но до абсолютной темноты, хвала всем богам, было пока далеко.

– Лес разрастается, – с каким-то необъяснимым благоговением выдохнул вор, – он захватывает луга!

– Еще бы он не разрастался, – фыркнул наемник, – никого же нет в округе, что бы его вырубать.

– Что, совсем никого?

– Слушай, ты видел хоть одну деревню... а, пес с ней, хоть одну крестьянскую избушку по пути сюда?

Хьюго помотал головой.

– Это потому, что их нет. Вообще. Какое удовольствие жить между болотной и лесной нечистью, вдалеке от оживленных дорог, городов, рек или моря? Да еще и по соседству с монахами, а?

– Никто не станет мешать делать то, что захочется, – подал голос Юджин, – для многих это все, что нужно в жизни.

– О да! Никто не будет мешать разнообразным малоразумным харчить тебя без соли на свободных-свободных землях, где ты можешь делать все, что захочется, – цинично хихикнул наемник, передразнивая мага и, видимо, представляя живописную картину. – Ну, не тебя конкретно, а абстрактного тебя. Конкретный ты вряд ли вкусный.

– Да еще и без соли, – добавил Эв, не удержавшись. – Это все, конечно, познавательно и все такое, но мы все-таки в колдовском лесу, а до вечера не так уж далеко.

И правда. За пол часа, что друзья шли между диковинных деревьев, стало совсем темно. Теперь свечение вокруг древесных стволов из голубоватого превратилось в синее, а замшелые ветви стали отбрасывать причудливые тени, шуршащие и шевелящиеся, как им вздумается. Изумрудные глаза больше не возвращались, но порой путникам казалось, что в их присутствии они чувствовали бы себя уютнее, чем в одиночестве.