Макс Мах - Турнир

- Покажись! - потребовала Габи, потому что, как сказал кто-то из древних, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

- А не обделаешься со страху? - перед ней возникла высокая статная женщина, окутанная жемчужным сиянием. Из одежды на ней были только украшения: золотые каффы с бриллиантами, многоцветное колье, драгоценные кольца и перстни, ножные и ручные браслеты.

- С чего бы мне тебя боятся? - удивленно подняла Габи бровь.

На самом деле ей было страшно. Нет, не так. Страх не подходящее слово. Сейчас она испытывала настоящий животный ужас, потому что встреча с чужим Источником не сулила Габи ничего хорошего. Но она также помнила, что Э'Мишильер не ведает страха и никогда не опускает взгляд долу. В общем, ей нельзя было отступать, показывать слабость и просить о милости.

- Смелая, - кивнула женщина. - Наглая и глупая. Вы, ублюдки, всегда такие самонадеянные твари! Давно спишь с Тадж'А?

"Давно ли я что?.." - удивилась было Габи, но понимание опередило растерянность.

- Какая тебе разница, - бестрепетно поинтересовалась она, - кому, и как часто я даю?

- Ему не противно? - за видимым равнодушием жемчужной женщины скрывалась злобная усмешка, но Габи даже удивиться своему "видению" не могла, она попросту не успевала, опоздав, кажется, раз и навсегда.

- Спроси его самого, - в тон собеседнице ответила Габи. - Лично мне все нравится.

Разговор казался ей абсурдным, но подтекст подразумевал многие знания, сулившие ей многие печали.

- Как вам удалось вернуть его к жизни? - Вопрос прямо указывал на то, что Жемчужная женщина знает о Габи и клане Мишильер отнюдь не все. И уже одно это было достаточно хорошо.

- Не знаю, о чем ты говоришь, - пожала Габи плечами, бестрепетно глядя в глаза Источнику.

- Знаешь и скажешь! - Удар последовал сразу вдруг, едва отзвучали последние звуки в слове "скажешь".

Жемчужная женщина к ней даже не приблизилась, не подняла руки, не шевельнула пальцем, но удар в чревное сплетение - под дых, едва ли не в само "средоточие", - выбил из легких весь воздух и причинил Габи дикую боль, заставившую ее согнуться пополам. В глазах потемнело. В легких вспыхнуло жестокое пламя агонии, а императорский Источник не ждала. Она не ведала жалости и, похоже, наслаждалась устроенной ею экзекуцией. Второй удар отбросил Габи к стене, размазал ее по кафелю, но она даже упасть не смогла, вздернутая вверх сокрушительны апперкотом, нанесенным невидимой рукой. Голова метнулась назад, и Габи разбила затылком темно-синюю метлахскую плитку. Брызнули в стороны осколки, посыпались на пол под подгибающиеся в коленях ноги, а голову - от затылка до глаз, - пронзила острая, как прокол спицей, боль. За опустившимися веками вспыхнули звезды, и Габи почувствовала, что заваливается набок. Но и сейчас ей не позволили упасть. Удары сыпались на нее один за другим, то с одной стороны, то с другой. И даже, кажется, в спину, хотя Габи, потерявшая ориентацию во времени и пространстве, никак не могла взять в толк, как это возможно.

Женщина-Источник прижала ее к стене и беспощадно избивала, нанося сильные и точные удары, ломавшие Габи кости, уродовавшие ее лицо, убивавшие ее, отбивая печень и почки, селезенку и мочевой пузырь. Сопротивляться этому избиению было невозможно, слишком неравны были силы. Боль была невыносима, дыхания не было вообще, а перед глазами опустился кровавый занавес.

"Как быстро... - подумала она перед тем, как потерять сознание. - Как несправедливо..."

А потом она действительно потеряла сознание, но только для того, чтобы в следующее мгновение найти себя, стоящую посередине дамской комнаты. Зеркало утверждало, что она цела и невредима. Внутренние часы, словно бы остановились, но на самом деле продолжали идти. Просто, если поверить тому, что они "показывали", с момента, как за вошедшей Габи захлопнулись двери туалетной комнаты, прошло всего лишь несколько секунд. Пара-другая ударов сердца, никак не больше. Но избиение, не оставив на лице и теле Габи ни единого видимого следа, не прошло для нее без последствий. Невыносимо болело все тело, и это была совершенно незнакомая Габи боль, такая, что могла означать только одно - скорую ее смерть.

"Это агония" - констатировала она со спокойствием, удивившим ее саму. Но так все и обстояло. Агония - вот что сейчас с ней происходило.

Удивляло, впрочем, то, что она все еще была способна мыслить и стояла на своих ногах. По идее, Габи должна была просто упасть, но какая-то сила держала ее в сознании и даже, более того, заставила выпрямиться, расправив плечи, и подавить рвущийся из груди стон.