Елизавета Дворецкая - Дар берегини. Последняя заря [litres]

– Ты чего тут сидишь? Прямо как домовой.

Сердце еще сильно билось от неожиданного испуга, но эта встреча обрадовала Ельгу.

– Да так… Не спится.

Асмунду не спалось, но почему-то не спать он предпочел под той дверью, где находилась она.

– Ну что, ты рад? – Не садясь на скамью рядом с ним, она запустила пальцы ему в волосы. – Как ты хотел, так и вышло.

– Чему радоваться? – с усталостью ответил Асмунд. – Что десять псов тебя чуть не разорвали?

Он притянул ее ближе, обнял крепче и уткнулся лицом ей в грудь. Она прижала к себе его голову, стала поглаживать по волосам и по шее. В объятиях Асмунда знобкий ветер в душе утих, ей стало тепло. После случившегося было ясно как день – кто именно ей нравится. Тот, кто никак не мог к ней свататься, не мог похвалиться ни высоким родом, ни видным положением. У кого не было не только золоченой чаши для пиров, но и своего дома. Кто не имел права даже показать свое возмущение и должен был молча смотреть, как варяг-наемник оспаривает право на ее руку перед князем, платящим дань хазарам.

– Не разорвали же. Свен меня кому попало не отдаст. У него поди отними! – Ельга тихо засмеялась.

– А если эти захотят от тебя избавиться? – зашептал Асмунд; видно было, что эта мысль не дает ему покоя. – Ты и теперь перевознице мешаешь. Люди-то видят, кто здесь истинная госпожа чаши! Уговорит его отдать тебя… за кагана хазарского, лишь бы подальше отсюда!

Асмунд поднял к ней голову, и Ельга стала гладить его по лицу, стараясь успокоить и утешить. Забыв, о чем сейчас говорил, он принялся горячо целовать ее грудь через тонкий лен сорочки, будто моля саму судьбу уступить силе его страсти. Самое дорогое, что у него было, грозились отнять, а он был бессилен помешать. Ельга взволнованно дышала: внутри разливалось томление, и если раньше ее разум все время твердил «нет», то теперь это казалось неважным. Кого ей дожидаться – толстяка Торстена? Худого как жердь Страдомира? Горделивого Кольберна с его Хальвданом Старым и без зубов? Молчаливая страсть Асмунда, которая в прошлом лишь мерцала звездочкой на краю неба, теперь сияла перед ней, как полная луна.

Стукнула дверь гридницы напротив, послышались негромкие голоса – кому-то понадобилось выйти. Ельга и Асмунд замерли. Было уже достаточно темно, чтобы их тут не заметили, если они не привлекут к себе внимания.

Какие-то двое прошли к отхожему чулану в дальнем углу двора. Когда они скрылись, Ельга перевела дух и наклонилась к Асмунду.

– А если что… – она запустила пальцы ему в волосы надо лбом и приподняла его лицо, – если станут уж очень одолевать, ты меня умыкнешь! Согласен?

Асмунд слегка кивнул. Ельга наклонилась и с чувством поцеловала его, потом высвободилась и скользнула обратно к двери в избу.

Худо, если их заметят. Свен не хочет выдавать ее за кого-то из тех, кто уже посватался, но едва ли воеводе сильно понравится замысел взять в зятья собственного сотского.

Удалившись наконец из гридницы, Прекраса была так утомлена, что не могла даже разговаривать. Проверила, как Святка – он давно спал, – и сама стала готовиться ко сну. Ингер ухмылялся, вспоминая пир, но Прекрасе не хотелось это обсуждать. Это был день ее торжества, но опять вышло, что все смотрели на золовку, говорили о ней, чуть не подрались из-за нее! Засыпая, Прекраса еще чувствовала досаду.

Утром встали поздно. Прекраса спохватилась: как там Нежига, прибирают ли в гриднице, готовят ли угощение на новый день? Знатные гости быстро не уезжают, сегодня опять пировать.

– Как по-твоему, – начала она, подавая Ингеру нарядный кафтан, уже не тот, что был на нем вчера, – гости наши спьяну свататься затеяли или взабыль ее взять хотят?

– Само собой, взабыль! Это же самого Ельга законная дочь!

– Она старая! – Прекраса подошла к нему вплотную и стала застегивать мелкие, тесно сидящие золоченые пуговки. – Ей двадцать пятый год идет!

– И что? – Ингер взял ее руку в свою. – Она – как Заря. И через десять лет невестой будет. Такую жену берут не кашу варить… и даже не детей рожать. Они все мне в родню метят. А чад им другие женки нарожают.

– Ты смотри, никому не обещай! – предостерегла Прекраса.

– Такие дела врасплох не решаются. Тут не мы сами – со старцами совет держать придется.

– Смотри, как бы Свенька с кем из женихов не столковался.

– А что Свенька? Она не в его воле.

– Он ей брат сводный! И к себе ее на двор забрал.

– А я ей брат вуйный! Как забрал, так и отдаст, если я спрошу. Ельг мне державу оставил, стол и все, что при них. И ее. Я – князь, и сестра в моей воле. Это раньше, пока она чашу подавала, была ее воля, а теперь как я скажу, так и будет!