Елизавета Дворецкая - Дар берегини. Последняя заря [litres]

– Что это за злые дисы? – закончив перевод, уже от себя спросил у Прекрасы Ратислав.

Ее хранитель выглядел очень удивленным, узнав столько чудных новостей сразу.

Прекраса поднесла пальцы к губам, боясь выдать себя торжествующей улыбкой.

– Это он, видать, про лихорадок. Чтобы лихорадку прогнать, надо ее по имени назвать, а варягам откуда же знать их?

– А ты знаешь?

Прекраса с лукавым видом вытянула губы трубочкой и многозначительно покачала головой. В эти мгновения торжества в ней проснулась та веселая, забавная девушка, какой она была до замужества.

– Как же мне не знать? Ведь лихорадки с воды приходят, а я с матерью-водой говорить умею.

– Ты можешь излечить Кольберна конунга? – спросил тем временем Торлейк. – Он уже дал Ингеру конунгу клятву, что если ты поможешь ему подняться на ноги, он никогда больше не посягнет на престол твоего мужа и будет всегда его верным другом и слугой.

– Вот это другое дело! – Прекраса улыбнулась. – Скажи, коли так, то я согласна ему помочь.

– Да пошлют тебе дисы всяческого добра и счастья! – Торлейк еще раз поклонился. – Молю тебя, не медли! Господин наш слабеет день ото дня, если не помочь ему поскорее, болезнь убьет его!

Отправляясь к Киеву перевозу будить сестер-лихорадок, Прекраса хотела лишь помешать Кольберну выйти на поединок с Ингером – или выиграть этот поединок, если он все же состоится. Тогда ее не заботило, выживет Кольберн или умрет, – пусть это решают его собственное здоровье и удача. События показали, что ее собственная удача не вовсе иссякла – все сложилось наилучшим образом. Ей не пришлось брать на себя чью-то смерть, зато Ингер был избавлен от всякой опасности и даже мог приобрести в Кольберне преданного слугу, обладавшего такими значительными силами! Имея под рукой пятьсот хорошо вооруженных, храбрых, опытных в военном деле варягов, Ингер мог больше никого не бояться – ни в своей земле, ни даже в чужой.

В тот же день Прекраса велела приготовить ей лодью для поездки в Витичев.

– Да неужели так необходимо тебе ехать к нему самой? – пытался отговорить ее Ратислав. – Сделай здесь ему зелья, а Торлейк пусть отвезет! Куда тебе в такое время…

– Тише! – Прекраса, весело улыбаясь, протянула руку, будто хотела пальцами закрыть ему рот. – Время хорошее, мне до срока еще два месяца с лишним. И разве мы можем позволить, чтобы Кольберн получил исцеление из рук своего человека? Нет уж! Он получит свое зелье из моих рук и будет знать, что обязан жизнью мне!

Понимая ее правоту, Ратислав больше не возражал, и наутро Прекраса в сопровождении своих людей и Торлейка с его тремя хирдманами пустилась в путь. Вода в Днепре стояла высоко – весеннее половодье спало еще не до конца, – и лодья под парусом так и летела вниз по течению. Русло здесь усеяно многочисленными островами, большими и малыми; часть из них была сейчас затоплена, на других, более высоких, виднелись избенки под камышовыми крышами, паслись козы. Поглядывая на островки, Прекраса испытывала радость, гордость, удовлетворение – давно забытое счастье, пережитое ею в ту пору, когда она в первый раз спасла жизнь Ингера. Если бы в эти дни она не решилась сделать то, что сделала, на таком же, очень похожем вот на эти, заросшем ивами и кустами островке пролилась бы кровь ее мужа…

Будь воля Прекрасы, они проделали бы весь путь за один день, но ближе к вечеру Ратислав велел пристать возле довольно большой веси и устроил Прекрасу в самом просторном и чистом доме. С нею были две служанки, да и сам он, с двоими братьями-гридями, устроился ночевать там же, на полу. Назавтра Прекраса сама всех разбудила на заре и велела готовиться в путь. Ей не терпелось добраться до Витичева и наконец увидеть Ингера – живого и здорового.

Когда отплыли, Прекраса приказала идти медленнее и покружить в протоках – ей нужно было отыскать для Кольберна обещанное зелье. Рагнвальду пришлось слазить в воду, но зато, когда две лодьи подошли к витичевскому причалу, возле Прекрасы уже стоял горшок с широким горлом, накрытый рушником, а в нем хранилось спрятанное от солнца и чужих глаз чудодейственное средство для исцеления Кольберна.

Ингер со всеми приближенными сам вышел ее встречать и помог выбраться из лодьи.

– Я так и знал, что ты приедешь! – весело сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – Белые цветы свои волшебные привезла?

Ингер хорошо помнил, как Прекраса лечила его самого, хотя в то время, находясь в беспамятстве, ничего не замечал.