Михаил Усачев - Автократия Гоблинов 4 [СИ]

— Что ж, — негромко сказал я, чувствуя как маленький цветочек жмётся ко мне под этим взглядом. Сняв её с плеча, я аккуратно запихнул это испуганное тельце себе под доспех, расположив у сердца, а затем тут же услышал лёгкий свист, вырывающийся из шума могучих крыльев.

Драконья наездница дёрнула руками, и на оказавшемся в них луке запела спущенная тетива. Не думаю, что она прилагала много усилий, так как пущенная стрела была весьма слабой и ничтожной. Просто вскинув руку я сомкнул ладонь и поймал эту стрелу, остановив её наконечник в паре сантиметров от собственного лба.

— Вонючая дрянь, которая отвернулась от Неё, когда Она больше всего в тебе нуждалась. Ты в самом деле набралась смелости ко мне явиться. — Громко сказал я, отбросив в сторону пущенную в меня стрелу и подняв взгляд, посмотрев на нависшее надо мной создание.

— Смешно! — Тут же крикнула Эльфийка, а её лицо исказило гневом.

Стиснув в руке рукоять своего меча, я несколько секунд смотрел на эту дрянь снизу вверх и кое что отметил для себя.

«Кажется… я ещё никогда не был настолько зол…»

— Эй, сосед, ты действительно уже вернулся?

— Да, война, наконец, закончилась, да и меня списали по ранению. Как у вас дела?

— Ну…

Я думал, что давно уже об этом забыл. Картины того, как я вернулся домой, зубами вырвав путёвку с того света, сами собой тут же всплыли в голове. Воспоминания о том, как я распахнул двери своего дома, ещё такой молодой, но уже совсем старый, а вместо тёплого чая нашёл на столе записку от единственного человека, к которому действительно хотел вернуться.

«Твой отец умер, а мне так одиноко. Знаешь, он такой хороший, так что я уехала к нему. Не ищи меня, уверяю, у меня теперь всё будет хорошо. Этот дом оставляю тебе. Правда, на нём небольшой долг, но тебе же хорошо заплатили, верно? Для тебя не составит труда его выкупить. Целую, мама.»

История, о которой я совсем забыл. Забыл, потому что не хотел помнить, а затем передо мной появилась та чёртова фигурка. Неумело вырезанная мной из деревянного бруска, но улыбающаяся так широко и ярко, что только сейчас понимаю, почему именно этот дракон взбесил меня настолько сильно.

…

«Знаешь, ты ведь мой сын».

…

«Может ты забыл, но мои дети причинили мне боли больше, чем кто либо. Но… я так рада, что выбрала именно тебя».

…

— Эй! — Громко сказал я, почти физически ощущая, как мои голубые глаза наливаются цветом алой крови. — Спустите эту тварь на землю!

…

— Ге-хе-хе!

— Ге-хе-хе!!

— Ге-хе-хе!

…

Затихший, прибывающий в ужасе от лика огромного дракона лес тут же взорвался гоготом зелёных, никого не уважающих созданий. Все кусты и деревья вокруг тут же затряслись, а оттуда начали вылезать ухмыляющиеся твари в полном облачении, несущие в руках большие, созданные из дерева орудия, очень похожие на средневековый осадный арбалет и, единственным отличием от оного, была остро отточенная рукоять, чем-то напоминающая осиновый кол, упирающийся прямо в плечо зелёных арбалетчиков.

— Хм! — Смешок, полный настоящего презрения вырвался изо рта летящей на голове ящера эльфийки. Огромный дракон приложил к своим крыльям больше силы и, с очередным хлопком, взмыл выше, поднявшись вертикально вверх и завис над лесом. — Грязные твари, не знающие собственного места!

Видя как кучка гоблинов с надменной рожей собирается оказывать сопротивление, даже огромного дракона охватила ярость. Обратив голову к небу, он сделал громкий вдох, наполняя лёгкие до самых краёв, а затем резко опустил голову вниз, превращая этот воздух в чистейшее драконье пламя.

Струя почти жидкого огня, вырвавшаяся словно из вулкана, устремилась к земле и все ближайшие деревья тут же обратились в пепел. Жар от этого огня был такой силы, что даже энты в нескольких километрах от нас стали болезненно стонать и обернулись в сторону огромного шрама, в миг появившемся на теле некогда вечнозелёного оазиса.

— Мой лес… — закрыв правой рукой своё лицо, я видел, как от ударившей в землю струи покатились огненные волны во все стороны, сжигающие на своём пути всё, и обращающие в пепел сотни недавно певших для меня созданий. Чувствовал, как дрожала у моего сердца маленькая девочка, ощущая колоссальный урон, причинённый её единственной отдушине.

— Новый посадишь! — Раздался с неба надменный голос, словно услышавший плач собственного божества.

Из-за одной сломанной ветки, эта кроха на меня злилась и переживала, а сейчас, после одного единственного вздоха, на огромной лесной опушке ни осталось ничего. Ни одного дерева и ни одной травинки. Оставив после себя только огромное, выжженное дочерна поле. Центр которого быстро осел под землю, заполняясь до краёв раскалённой магмой.