Татьяна Иванова - Охотники на Велеса [СИ]

— Послушай, девонька, он не хотел говорить, но я был очень настойчив, — тихо сказал Любаве Творимир. — Муромль, благодаря козням нашего знакомого Всеслава, — теперь чужая вотчина. Ехать сюда князю без повода не с руки. Сейчас планируется, что наш Коснятин прибудет сюда на солнцеворот, а князь приедет за ним, требуя выдать сбежавшего новгородца. Но это так себе повод. И если кто-нибудь из нас подаст повод получше, нам всем будут благодарны. Уяснила? Осторожнее, девонька. Повод для личного приезда князя в чужую вотчину — это не шутки.

В Муромль компания охотников возвратилась в сгущающейся темноте, чтобы никто не обратил внимания на то, что дичи охотники привезли немного. Да и зачем им было? Ведь они не собирались оставаться тут на всю зиму и весну. Но знать об этом любопытным было не надо.

Наступали осенние поминальные дедины, праздники родов. Чужаков-новгородцев никто в гости, естественно, не звал. Даже Дрозд не рвался посмотреть, потому что и в Новгородской земле обычай «греть покойников» был распространен, ничего интересного или любопытного в горящих на курганах огоньках и кострах мальчик не видел. Новгородцы активно занялись заброшенным было домашним хозяйством.

А потом приползли низкие снеговые тучи. И полетела над Муромской сказочной землей в серой мгле морозная Снеговея, то стелясь низкой завывающей поземкой, то ярясь на весь мир снеговыми вихрями. Снежной метелью и вьюгой пронеслась она по лесам, и полям, и по улочкам Муромля, а, когда устала и утихла, то весь мир посветлел. Вышло солнце в синем небе, засверкали, покрытые серебристым кружевом дома и журавли колодцев, резные ограды, кусты и деревья.

Молодежь обновила горку за Муромлем, недалеко от Новгородского двора. Это была даже не горка, а целая горища — исполин, высотой в несколько срубов, с залитым льдом спуском. С визгом и хохотом скатывались по ней дети, юные девицы, лихие парни и долго барахтались в снежных сугробах. Любава не устояла перед зазываниями своих муромских подружек и визжала, скатываясь с горки, ничуть не тише, чем они. Добровит, кстати, тоже развлекался в компании своих дружков, напрочь забыв о том, что он серьезный следопыт, один из лучших. Любава несколько раз замечала его курносую веснушчатую физиономию в числе тех, кто обстреливал ее снежками. Причем, остальные парни сначала инстинктивно побаивались так непочтительно относиться к колдунье, но увидев, что Добровит до сих пор не покрылся шерстью, и не катается по земле в корчах, обнаглели. И теперь у них особенной доблестью считалось, попасть снежком в хохочущую волховицу.

На второй день снежных забав Любаву вытянули из снежного сугроба, твердой рукой поставили на ноги, отряхнули снег с меховой шапки и тулупа. Проморгавшись, девушка увидела перед собой Всеслава. Он выглядел усталым и встревоженным. Не то, что несколько дней назад, когда его чествовали отцы города, получившие послание от князя Мстислава Черниговского. Тогда польский посланник глядел соколом. Еще бы. Князь Мстислав обещал-таки взять Муромль под свою руку. Нет больше сюда ходу христианскому князю Ярославу Новгородскому.

— Давай, пройдемся, поговорим, — настойчиво и твердо сказал польский посланник, увлекая девушку с поляны с ледяной горкой вглубь леса.

Любава подчинилась, незаметно махнув рукой сделавшему настороженную стойку Добровиту, чтобы не гнал волну попусту.

Всеслав уверенно завел ее в заснеженный лес, прокладывая тропинку там, где под пологом лесных деревьев снегу намело не очень много.

— Скажи, тебя Сольмир в Велесово святилище на руках носил, греческий язык изучать?

Любава даже не улыбнулась в ответ на его ехидный вопрос. Даже вспоминать об этом посещении ей не хотелось. Всеслав прислонился спиной к стволу огромной сосны и молча смотрел на нее.

— Нет, конечно.

— А зачем?

— Я отвечу на твой вопрос, если ты мне честно расскажешь, откуда ты это узнал.

Он вздохнул.

— Я расскажу. И не только это. Я для этого к тебе и пришел. И все же… Что вы с Сольмиром делали в святилище?

Тут Любава как раз вспомнила просьбу Сольмира, молчать и краснеть именно в ответ на этот вопрос. Она растерянно подняла взгляд на своего спутника. Тот перехватил ее смущенный взгляд и плотно сжал губы, помрачнев прямо на глазах.

И он и без того столько всего знает…

И она решилась.

— Всеслав, ты обещаешь никому не говорить, — она положила руку на рукав его тулупа, отчего тот дернулся, — что мы как раз не делали того, что ты подозреваешь? Мы пришли, посмотрели, мне стало не очень хорошо, и мы ушли.