Татьяна Иванова - Охотники на Велеса [СИ]

— Успокойся, Добровит, — сурово сказал Харальд, бывший сегодня явно не в лучшем настроении, посмотрев в покрасневшее веснушчатое лицо новгородского следопыта. — У Любавы особенный дар. И, поверь мне, никто бы не стал держать ее в мужской дружине, если бы этого дара у нее не было.

— Любава, ты, правда, не подглядывала, когда шла здесь с Сольмиром? — все же спросил Добровит.

— Нет. Честно. Я же сказала. Он сам завязал мне повязку.

Следопыт недоверчиво покачал головой.

На открытое место перед капищем они не выходили.

— Наша цель — найти путь для воинов Ярослава, — тихо сказал Харальд, когда они углубились в лес, окружавший капище со всех сторон. — По обычной дороге муромцев конный воин не проедет. Мы должны найти другой путь.

— Эта залесина окружена со всех сторон болотом, — мрачно сообщил Добровит. — Муромские жители ходят через самое узкое место. В других местах пояс болот гораздо шире.

— Пусть Любава посмотрит, — непреклонно ответил Харальд. — Сначала ищем проходимый путь через лес к болотам.

— Грибы собирать можно? — не выдержала Любава.

Здесь было множество грибов, торчавших темными шляпками из опавшей хвои.

— Любава! — громким шепотом одернули ее сразу все ее спутники.

— Мы не должны оставлять следы, — важно проговорил Добровит.

— Обижаешь, — еле слышно хихикнула Любава. — Я бы бесследно собрала. А вечером бы похлебочку сварили. Нет? — она внимательно посмотрела на сурового Харальда и поняла, что грибы пособирать не выйдет.

Через несколько часов разведчики таки нашли проходимый для всадников путь через густой ельник и вышли к болотам. Солнце так и не выглянуло. Мрачный ельник вокруг капища остался позади. Далеко впереди чернел незнакомый лес. А прямо перед ними под серым небом изредка поблескивали открытой водой бурые, непроходимые болота.

Достойная задача, а Любава? — мягко спросил Творимир.

— Мне нужно походить, подумать.

— Не спеши, — буркнул Харальд, — дело важное. Негорад будет ждать нас хоть неделю.

Девушка медленно пошла вдоль кромки болот, пересекая кромку и возвращаясь. Надежного пути не было даже для пешего человека, что уж говорить о коннике. Время шло. Она услышала негромкий призывный свист и вернулась к своим спутникам.

— Добровит считает, что этим путем можно пройти, — сказал Харальд, внимательно на нее глядя. Любава посмотрела вдаль. Действительно, открытой воды в указанном направлении не было. И даже трава кое-где торчала, побуревшая. Но как-то это все…

— Мне не нравится. Почему — объяснить не могу.

И если Харальд, который сегодня явно не с той ноги встал, подумает, что это она сказала назло Добровиту, то как бы они тут не потопли всей своей мужской компанией. Харальд, видимо, подумал.

— Иди. Я за тобой, — тихо сказал он молодому следопыту.

— У тебя веревка далеко? — также тихо спросила Любава у Творимира. — Доставай. Я сбегаю, к той осинке привяжу.

Пока она бегала, шедший впереди Добровит провалился в трясину по колено. Харальд, попробовавший его вытянуть, провалился почти по пояс. Так они и застыли, понимая, что каждое следующее движение погружает их в топь все глубже. Любава протянула конец веревки Творимиру. Тот бросил его Харальду и потянул за свой конец.

— Я никак не могу допустить, чтобы ты тут утоп. Еще надеюсь увидеть твоих с Ростилой детишек, — он не спеша перебирал веревку.

Харальд мрачно усмехнулся, даже крепкие зубы оскалил в усмешке.

— Смотри, выживу, расскажу твоей Марьяне, как ты с Ростилой уединялся.

Творимир напряженно тянул веревку, но трясина держала мощного варяга. Добровит старался не шевелиться.

— Рассказывай. Она выбила у меня приглашение, приехать в Новгород, погостить, твоя предприимчивая Ростила. Держи, держи веревку-то. Ты вроде собираешься, как тебя ранят, так у меня поселиться. Вот тут Ростила и пригодится. А ждать ей, похоже, недолго. Стареешь, друг, хватку теряешь. Смотри, как в трясину сверзился.

Трясина всхлипнула, и Харальд начал потихоньку выбираться. Любава намотала кусок натянутой веревки на палку и начала закручивать. Сил у нее против Харальда с Творимиром не было никаких, но и сидеть неподвижно она не могла.

— Влюбил в себя девицу, упертую под стать себе, — продолжал Творимир, вытягивая веревку вместе с варягом. — И не какую-нибудь, а желающую побороться за своего милого… ты никак опять в трясину собрался, а, друг? Веревку-то тяни.

Харальд уже полулежал в болоте. Встать у него не получалось.