Анатолий Нейтак - Эмиссар - Трансформация [СИ]

— Предположим, я тебе поверил. Тогда скажи, каковы твои отношения с тремя запретными направлениями магии?

— Объясни, что это за направления. Жанкарн о них ни слова не обронил.

— Кто такой Жанкарн?

— Мой куратор. Старший ученик, артефактор, ученик мастера Глама. Я ведь уже говорила.

— А, да-да. Действительно. Что ж, старший ученик мог не знать, предположим, что я и тут верю. Придётся о запретных направлениях объяснять мне.

Ниллима заинтересованно дёрнула ушами.

— Эти три направления суть: магия мысли, магия творения, магия изменения.

— Ух. А подробнее?

— Можно и подробнее. Магия мысли позволяет читать в сердцах и умах других, при соответствующем искусстве — даже без опоры на заклятия. Глубокий Луч, Бледная Радуга и подобные им чары, таким образом, являются заклятьями с сильно ограниченным применением. Использование их по отношению к равным и тем более вышестоящим карается смертью.

— А если их используют сами вышестоящие?

— Можно поднять вопрос о правомерности их применения перед кругом мастеров. Бывали случаи, когда злоупотребление этими заклятьями вело к поражению в правах, ссылке и отправке на границу… даже когда злоупотребляли благородные по отношению к ничтожным. Но заклятья эти — лишь тень истинной магии мысли, запрет на каковую куда строже. Практика в магии мысли карается со всей суровостью.

— Угу. А что там с двумя другими направлениями?

— Магия творения… её возможно называть также магией разрушения, потому что это две стороны одной ладони. Привнесение в Нарадум нового, создание небывалого, изменение границ реального — всё это творение-разрушение, Путь, которым шёл Предтеча. В отсутствие которого даже Лучи не посягают на магию этого направления, храня неизменность мира… по крайней мере, не посягают открыто. Мастерами становятся сарье, заново открывшие секреты древности, а не создатели нового — постольку, поскольку новое под запретом.

— Ух. — Машир выглядела искренне (и неприятно) удивлённой. — А магия изменения?

— Это направление связано с чужой магией. Сам по себе маг-изменник может быть слаб, но за счёт нечестивого искусства, меняя чужие чары, одолевать сильнейших. Полагаю, подробно объяснять тебе, в чём тут суть, не требуется: ты ведь явно практикуешь магию изменения. Да и другие запретные направления вниманием не обошла. Откуда тебе стало известно, что говорил мне Сорх? Откуда взялись те чары, которые ты во всеуслышание называла новыми?

Ниллима усмехнулась.

— Ладно, подловил. Виновна по всем трём пунктам. Хотя опыта у меня покамест маловато, особенно в ментальной магии…

— Какой?

— В магии мысли, если обычными словами говорить. Интересные вещи ты рассказал… и у меня есть к тебе встречные вопросы. Сам-то ты давно практикуешь запретное? И — как именно караются занятия запретной магией, кстати?

— Кара, — хмыкнул Уэрн, — всегда одна: смерть. Разве что наиболее злостных нарушителей, если удаётся взять их живыми, убивают медленно. Иногда — очень медленно…

— И кто этим занимается?

— А то ты не догадываешься.

Ниллима вздохнула:

— Так ты решил, что я — посланный по твою душу ликвидатор ?

— Кто, прости?

— Тот или та, кто ликвидирует . Убийца. А что, логично: раз клеймёная — значит, полностью подконтрольна, раз мастер битвы — значит, способна привести в исполнение приговор… кстати, а кто эти самые приговоры выносит-то? Благородные, что ли?

— Они. Мастерам сарье, ну, иногда ещё наиболее перспективным старшим ученикам, тайно сообщают о сути запретных направлений и о наказании за практику в них. Впрочем, — вздох, — не в одной только практике дело. Видишь ли, я зажился…

— В каком смысле?

— В прямом, — оскалился Уэрн. — Я помню две Орды и, если ты не ошибаешься, имею шанс вскоре увидеть третью. Но я попал на границу, уже будучи… не молод. Причём я — харав. Имею сильный тотем, но не имею шансов войти в один из благородных родов через брак. Ну, ты же не дурочка, понимаешь, что к чему.

— Предположим, что не понимаю. Объясни.

Оскал стал шире.

— Ты говоришь, что Дом Рептилий избавляется от избытка своей молоди. Но ведь наш Дом тоже не очень-то рад наплыву юных и дерзких разумных. Конечно, многие гибнут на границе. Или на дуэлях. Или из-за интриг. Или по собственной дурости, в конце концов. Но всё равно выживает слишком много… а сарье, преодолевший рубеж в сто двадцать бирелл, вряд ли так просто сгинет из-за своего характера или по неосторожности. Зрелые сарье умеют выживать… регулярный же контакт с магией тотема, наипаче — тотема сильного, продляет жизнь даже без специальных к тому усилий. В разы продляет… что, тебе всё ещё нужны объяснения?