Сергей Михайлов - Беглецы

Ключик бил прямо из-под земли. Берега заросли буйной травой, почти спрятавшей небольшую ямку с промытым галечником. Ручеек, выплескивавшийся из этого корытца, полностью пропадал в траве. Проходя здесь час назад, Марианна заметила это чудо только по веселому журчанию.

Напившись, эльфенок с достоинством вернул девочке кружку.

- Как тебя зовут? Меня Марианна.

- Леонойль. Это если коротко.

- Ты давно один?

- Два дня.

- А где твой конь.

Леонойль замялся:

- Он убежал.

- Ну и ладно, - успокоила девочка. - Пойдем пешком. Все равно когда-нибудь выйдем к людям. Сейчас вон черника поспела. Скоро другие ягоды подойдут. Да и грибы начали попадаться. Не пропадем.

- Эльф никогда не пропадет в лесу! - гордо ответил светлорожденный. - И скоро меня найдут.

- Конечно, конечно, - согласилась она. - Но кто найдет? Ты же сказал, что все погибли?

Остроухий малыш гордо сказал:

- Мой отец Леонойвелин.

Он произнес это так, словно признавался, что он король эльфов. Девочка чуть не засмеялась, но вовремя сдержалась.

- Ты, меня прости, Леонойль, но я это имя никогда не слышала.

Он вскинулся:

- Он правитель Леса у Синей горы.

Ничего себе! Про Синюю гору и про тот Лес Марианна конечно же знала.

- Это же древний Лес?! Значит и эльфы, и ты..?

- Да, - довольный произведенным эффектом, ответил малыш. - И лес изначальный, и мы первородные.

Теперь понятно. Конечно, его уже ищут.

- Как же вы оказались в наших лесах?

- Леса не ваши, - важно поправил он. - Они принадлежат клану Хаарк. Это мой дядя. Отец отправил нас к нему, потому что на Синюю напало слишком много врагов. И нам - матери, сестрам и мне надо некоторое время пожить у дяди. Так сказал мой отец.

'Кругом война' - вздохнула Марианна.

- Но ты не думай, я не буду здесь отсиживаться, когда идет война. Отец сказал, что отправляет меня только потому, что рядом с женщинами в пути, должен находиться воин. Я должен был присмотреть за сестрами и мамой.

Зеленые глаза маленького эльфа опять заблестели. Он быстро наклонил голову, чтобы скрыть слезы. 'Значит эльфы, так же врут своим детям, чтобы спасти их, как и люди' - подумала девочка, а вслух сказала:

- Ты ничего не мог сделать. Ты не виноват.

- Нет виноват! Я должен был биться с врагами. Я мужчина! - уже не скрывая слез крикнул эльфенок. - Проклятый конь. Он так быстро мчался!

- Знаешь, как я стреляю? Смотри!

Он вдруг подхватил лук, в один момент наложил стрелу на тетиву, и, как будто, совсем не целясь, выстрелил. Стрела ушла в заросли, и там что-то забилось и зашуршало. Леонойль побежал туда. Вскоре он вышел. На стреле, роняя капли алой крови, была насажена тушка рябчика.

- Видела? - по-мальчишески похвалился он.

- Какой ты молодец! - искренне похвалила она. В голове у неё вертелась совсем другая мысль. Больше они не будут голодать. Он же эльф, хоть и маленький. Значит в лесу как дома. А она даже не видела и не слышала этого рябчика. Всё, сегодня у них будет суп с мясом.

- Давай сегодня никуда не пойдем. Заночуем у родника. Я сварю эту птицу, и мы по нормальному поедим. А завтра с утра двинемся.

Услышав про еду, мальчик сразу согласился:

- Только подожди, сейчас я принесу ещё одного. Рябчики всегда стаей живут.

Действительно, не успела Марианна ощипать птицу, малыш вернулся. На стреле висела ещё одна тушка. Он подошел, и как заправский охотник стал учить девочку:

- Не надо его ощипывать - это не курица. Смотри.

Маленькими пальчиками он надорвал кожу птицы у хвоста и словно вывернул тушку из перьев. Потом запустил пальцы внутрь, вытащил оттуда и стряхнул в траву комочек внутренностей.

'Нет, ему точно не шесть, и не семь лет, - снова подумала девочка. - Только ведет себя иногда как настоящий ребенок'.

Впервые за много дней она наелась досыта. Горячий бульон, в котором плавали кусочки последней морковки, нежное мясо, которое Марианна немного подсаливала (эльфенок от соли отказался) - пировать, так пировать. После такой еды их разморило, и они заснули. Ночью она проснулась от того, что сонный эльфенок подполз к ней и не открывая глаз приткнулся спиной к её животу. Марианна улыбнулась, обняла и прижала мальчишку к себе. 'Почему у меня не было братика?' - засыпая подумала она.

Утренняя свежесть холодила спину. Надо было вставать. Но девочка не двигалась. Малыш-эльфенок пригрелся, прижавшись к ней, и она не хотела его тревожить. От него пахло чем-то неуловимо приятным. Марианна никак не могла вспомнить этот запах. Он навевал воспоминания о чем-то детском и очень хорошем. Наконец всплыло: вечером, перед праздником смены года, когда за стенами волшебным ковром, в свете луны, серебрится снег; отец заносит в дом большую корзину. Клуб морозного воздуха, отсеченный закрытой дверью, катится через всю избу к печи. Не добежав, тает. Печь весело потрескивает, съедая березовые поленья и играя зайчиками на полу.