Вальтер Моэрс - Лабиринт Мечтающих Книг

Чтобы разбудить мой интерес, не было необходимости прибегать к драматическим деталям. Мне и без того было любопытно!

– Не в прямом смысле, – ухмыльнулась Инацея, – но почти. И ты будешь смеяться, но я как раз была занята тем, что читала твою последнюю книгу. И чуть было не уснула. Это была до крайности скучная глава о бронхиальном чае и влажных компрессах на горло, а также…

– Давай о деле! – скомандовал Кибитцер. – Все эти незначительные детали ты можешь… – он сделал долгую паузу, смысл которой я не понял, – рассказать ему позже.

– Тогда не встревайте постоянно! Итак: в тот вечер был сильный дождь с грозой, – начала ужаска еще раз свой рассказ. – За весь день в моей лавке не было ни одного покупателя, и я смертельно скучала, как уже говорила, читая твою последнюю книгу. Поэтому у меня было скверное настроение. Мне хотелось пораньше закрыться и пойти куда-нибудь поужинать. Я уже стояла на улице перед лавкой и хотела закрыть дверь, как вдруг услышала чьи-то тяжелые шаги и какое-то постукивание, примерно такое…

Ужаска трижды стукнула длинным ногтем по деревянной полке: цок, цок, цок…

– Я обернулась и на фоне дождя увидела страшную фигуру. Вы ведь знаете, что я вообще-то не из робкого десятка, я – ужаска. Обычно люди боятся меня , но этот тип превзошел и меня, можете мне поверить! К тому же вся сцена традиционно освещалась вспышками молнии и сопровождалась раскатами грома.

– Стрессоло фон Трювбеин! – прокаркал эйдеит. – В чистом виде Трювбеин!

– Точно, – подтвердила ужаска. – Он действительно мог бы быть пиратом. На нем было нечто, напоминающее доспехи, и маска из черных кожаных лоскутов, прошитых грубыми стежками. Он выглядел примерно так, как обычно представляют себе Черного Человека, – но только в его кожаной версии! На голове у него была элегантная треуголка, которая могла бы понравиться пирату. И хотя на его поясе висела длинная сабля, он произвел на меня впечатление слабого и неопасного персонажа. Он шел, опираясь на трость, и тащил за собой на веревке маленький деревянный ящик, который напоминал детский гробик. Мне стало сразу ясно, что это мог быть только охотник за книгами.

– Либринавт! – механически поправил я ужаску. – Охотников за книгами больше не существует.

– Прошу прощения, я до сих пор предпочитаю прежнее название, несмотря на то что это больше… не политкорректно, – исправилась Инацея. – Я просто не могу к этому привыкнуть. Но ты прав! Это был действительно либринавт, что было заметно по его манерам. Но странным в его внешности было то, что у него было две наглазных повязки. Две! На каждом глазу.

– Он был слепой? – спросил я.

– Да, поэтому и раздавалось это постукивание. Он тростью нащупывал себе дорогу среди дождя. «Извините, – крикнул он. – Я не мог не услышать, как вы закрываете дверь. Из этого я сделал вывод, что вы здесь живете и, вероятно, знаете эту местность!» «Возможно, – сказала я осторожно. – Что вы хотите?» Черный Человек остановился, опираясь на свою трость. «Боюсь, что я заблудился, сударыня! Я отправился в путь, чтобы сдать в букинистический магазин несколько книг, и попал в дождь. Я ориентируюсь в этой местности только в сухую погоду, а сейчас я слышу совсем иные звуки. К сожалению, я могу передвигаться только на слух. – Он указал на свои повязки. – Вы не могли бы сказать мне, где находится ближайший букинистический магазин?»

Ужаска вздохнула.

– Мне стало очень жаль этого слепого, и было неважно, как он выглядит. Одна мысль о том, что для кого-то, кто ничего не видит, мир неожиданно полностью меняется, едва начинается дождь, а я не могу ничем помочь, тронула меня глубочайшим образом. Я пригласила его на чашку чая и предложила ему переждать дождь в моей лавке.

– Да, да, – встрял Кибитцер. – Оставь эти прелюдии и говори по существу!

Пока Инацея говорила, эйдеит развил деятельность, которая меня несколько обеспокоила. Он ковылял между полками туда-сюда, поправлял книги, доставал из ящиков стола какие-то бумаги и клал на письменный стол различные рукописи, которые затем, кряхтя, рассматривал.

Ужаска продолжала:

– В Книгороде всегда были инвалиды с тяжелыми телесными повреждениями и изувеченные искатели приключений, которые получали свои раны в катакомбах. Ведь здесь издавна, наряду с охотниками за книгами, было достаточно разочарованных в жизни особ, которые отправлялись в лабиринт, чтобы найти там свое счастье. Или несчастье! Впрочем, сегодня более чем когда-либо… в случае инвалидности им в большинстве случаев не остается ничего иного, как бездомность и попрошайничество. Слепой либринавт был для меня, правда, чем-то новым, но в принципе это было то же самое: очередная жертва катакомб, своего рода ветеран войны, как и многие другие. Мы, букинисты, живем ведь большей частью благодаря мужеству этих отчаянных смельчаков, так как без них наши магазины представляли бы такой же интерес, как любая другая книжная лавка в Цамонии. Хорошей антикварной находкой я зарабатываю денег в десятки раз больше, чем традиционными книгами.