Дэвид Эддингс - Обитель чародеев. Последняя игра [компиляция]

– Что тебя так взволновало? – спокойно спросил Белгарат.

– Не взглянешь ли на это? – Силк махнул перед стариком куском пергамента.

– Что же случилось? – Белгарат взял пергамент и принялся читать.

– С этим делом покончено несколько лет назад, – раздраженно заявил Силк. – Зачем же тогда подобные бумаги все еще распространяются?

– Описание действительно красочное, – заметил Белгарат.

– Видел ты такое? – повернулся Силк к Гариону с видом смертельно оскорбленного человека. – Как, по-твоему, похож я на ласку?

– «…неприятный человек с лицом ласки, – читал Белгарат, – с бегающими глазками и длинным вытянутым носом. Известный шулер при игре в кости».

– Тебя это волнует?

– О чем речь? – спросил Гарион.

– Несколько лет назад у меня было небольшое недоразумение со здешними властями, – все еще кипя от возмущения, объяснил Силк. – Фактически ничего серьезного, но они все еще распространяют это. – Он сердито указал на пергамент, который Белгарат, явно забавляясь, продолжал читать. – Они даже предложили вознаграждение за мою поимку. – Силк немного подумал. – Впрочем, должен признать, что его сумма мне льстит, – добавил он.

– А ты достал то, за чем я тебя посылал? – спросил Белгарат.

– Конечно.

– Тогда давайте переоденемся и исчезнем, пока твоя неожиданная известность не привлекла толпу.

Поношенные одежды недраков были в основном сделаны из кожи: облегающие черные штаны, узкие жилеты и длинные туники с короткими рукавами.

– Насчет обуви я себя не затруднял, – сообщил Силк. – Башмаки недраков весьма неудобны, возможно, потому, что недраки еще не осознали существенной разницы между правой и левой ступней. – Силк надел остроконечную шляпу, сдвинув ее набекрень. – А как вам нравится это? – спросил он, красуясь.

– Разве он на самом деле не похож на ласку? – спросил Белгарат у Гариона.

Силк бросил на него недовольный взгляд, но промолчал.

Они спустились вниз, вывели лошадей из пристроенных к гостинице конюшен и вскочили в седла. Кислое выражение сохранялось на лице у Силка всю дорогу, пока они выезжали из Яр Горака. Когда же они достигли вершины холма, расположенного к северу от города, Силк соскочил с лошади, схватил с земли огромный камень и яростно швырнул его в дома, сгрудившиеся внизу.

– Ну и как, принесло это тебе облегчение? – с любопытством спросил Белгарат.

Презрительно сопя, Силк снова сел на лошадь, и они продолжили путь вниз по другой стороне холма.

В течение следующих нескольких дней они ехали через нагромождения камней и заросли чахлых деревьев. С каждым днем солнце пригревало все теплее, а небо, по мере того как они углублялись в горы со снежными вершинами, становилось ярко-голубым. Между ослепительно белыми пиками расстилались светло-зеленые луга, где полевые цветы склоняли свои головки под горным ветерком. Пряный воздух был насыщен запахами смолистых вечнозеленых деревьев, и то тут, то там путники видели пасущегося оленя, который поднимал голову, чтобы понаблюдать за ними своими большими удивленными глазами.

Белгарат уверенно держал путь в восточном направлении, причем он держался настороже и все замечал. В нем не осталось и признаков той полудремы, в которой он обычно пребывал, когда они ехали по более проторенным дорогам. Здесь, высоко в горах, он казался даже несколько моложе.

Им встречались и другие путешественники – большей частью недраки, облаченные в кожаные одежды. Однако видели они и группу драснийцев, работавших на крутом склоне, а однажды, вдалеке, – человека, который выглядел как толнедриец. Их разговоры с этими путешественниками были краткими и осторожными.

Горы Гар Ог Недрака очень редко посещали представители закона, и каждому, кто вступал в них, необходимо было позаботиться о безопасности.

Единственным исключением из встреченных ими людей оказался словоохотливый старик золотоискатель, появившийся однажды утром из светло-голубой тени деревьев верхом на осле. Его спутанные волосы были совершенно седыми, а одежда, по всей видимости, состояла из тряпок, подобранных по пути. Загорелое морщинистое лицо старика казалось дубленым, как старая кожа, а голубые глаза весело поблескивали. Он присоединился к ним безо всяких приветствий и тут же начал говорить так, как если бы продолжал прерванный накануне разговор.

В его голосе и манерах чувствовалась склонность к юмору, и это сразу понравилось Гариону.