Коллектив авторов - За пределами официальных хроник

— Хорошо. Жду на кухне.

Он был удивлен, когда они начали тренироваться. Такой энергии от Байрона он не ожидал. Казалось, что он снова тренирует молодого парня, недавно ставшего бессмертным, но уже очень прилично обращающегося с мечом. Удивительно ловкого, несмотря на больную ногу, шального.

Они вышли из машины. Смеясь, Байрон выудил из пакета с продуктами бутылку минеральной воды и обещал «охладить пыл некого Доктора», когда нахлынул Зов.

— Стой здесь — Митос напрягся и огляделся по сторонам.

Маклауд стоял рядом со своей машиной. Судя по лицу шотландца, ничего приятного эта встреча не сулила.

— Э-э-э-э! Док, это мое дело!

— Твоим это дело было до того момента, как ты проиграл поединок. Так что стой и не вздумай вмешиваться.

Он подошел к Дункану. Тот, словно не замечая Митоса, «сверлил» глазами Байрона. Поэт лишь пожал плечами и направился к дому. У самых дверей он остановился и поставил пакеты на землю.

Митос кивнул ему и повернулся с Маклауду:

— Зачем ты пришел, Мак? Мне казалось, мы все уже решили.

— Ты нарушил правила, Митос. Вмешался в мой поединок, спас убийцу.

— Я спас старого друга, который, к несчастью, стал убийцей. Видишь разницу, Мак?

— Убийца всегда остается убийцей.

— Тогда, мы с тобой не лучше. Ведь убийца всегда остается убийцей. Время и обстоятельства, войны и месть ничего не меняют. Так?

— Хватит, Митос. Чего ты хочешь добиться?

Митос рассмеялся:

— Чего я хочу? А ты еще не понял? Я хочу, чтобы ты забыл об этой истории, оставил Байрона в покое и жил своей жизнью.

— А ты? Что будешь делать ты?

— Я как-нибудь разберусь, Мак.

Маклауд глубоко вздохнул, было видно, что ему нелегко дается этот разговор.

— Нет, Митос. Прости, но — нет. Майк тоже хотел жить.

Митос сжал кулаки:

— Тогда пришло время все решить окончательно, Дункан. Сегодня в полночь. Под тем мостом, где я предложил тебе свою голову.

Дункан заметно побледнел, но ему удалось спокойствие:

— Ты уверен?

— Да. До встречи, Горец.

В начале, Байрон пытался прислушиваться к разговору Митоса с Горцем, но шум машин этому явно не способствовал. Через несколько минут, проведенных в безуспешных попытках хоть что-то расслышать, он сдался. Благо, ждать окончания разговора пришлось не долго. Митос и Маклауд закончили свой разговор, и Док подошел к нему.

— Ну как? Сколько мне еще осталось? — Байрон попытался отшутиться, но Митоса его попытка явно не вдохновила.

Доктор схватил его за воротник плаща и прижал к стене:

— Слушай меня, внимательно слушай. Только что я, возможно, лишился всего, что строил последние годы. Я не обвиняю в этом тебя, ты лишь стал катализатором. Но запомни — если ты, мелкий пакостник, посмеешь взяться за старое, я, лично снесу твой кудрявую башку, а потом вскрою, чтобы проверить на наличие мозга!

Байрон, сначала стоял в ступоре, глядя прямо в глаза Старейшего, а затем улыбнулся и, освободившись от хватки Митоса, прошептал ему на ухо:

— Только ради тебя. Слушай. Я клянусь, что завяжу с наркотиками. Постараюсь. Вернусь к нормальной жизни, насколько это возможно. Верь мне.

Секунду он мешкал, а потом еще тише, еле слышно, прошептал:

— Верь мне, брат.

Митос вздрогнул и отстранился от Байрона:

— Попробую. А теперь пойдем. Надо успеть перекусить.

— Ты куда-то торопишься?

— Нет. Это ты торопишься. Я забыл кое о чем. Тебе нужно объяснить свое отсутствие продюсеру.

Все время, пока готовилась еда, Байрон пытался выяснить у друга, о чем они говорили с Дунканом и к чему пришли, но тот стойко отмалчивался. После еды, Митос пошел в гостиную, и через пару минут позвал Джорджа. Тот вошел в комнату и чуть не обомлел. На диване лежал черный бархатный костюм и рубашка бордового шелка, одежда выглядела так, словно Байрон покупал ее сам. Но главным было не это. Рядом лежал бархатный футляр, а в нем — сабля, по сравнению с которой клинок самого Байрона был детской игрушкой. Джордж подошел к футляру и осторожно взял саблю. В руке она лежала идеально. Он провел пальцем по лезвию и вздрогнул — на пальце проступила кровь.

— К чему это, Док?

Старейший улыбнулся:

— Одежда — взамен испорченной, не идти же тебе к продюсеру в моих вещах, я же вижу, как ты воротишь от них нос. А клинок… Когда-то, ты сказал, что ты поэт, а не войн. Так вот, пришла пора стать воином. И я верю, что у тебя все получится.

Байрон устало сел на диван, не выпуская сабли:

— Митос… Когда-то одна девушка, с невероятно светлой душой, пыталась меня спасти, вылечить мою душу. Ее звали Анабелла, и она стала моей первой женой, а я выжег из ее сердца свет. Потом, был друг, спасавший меня от тьмы. Он сам утонул в ней. Не повторяй их ошибок, друг.