Кэмерон Джейс - Покаяние

Андре засмеялся. Айрис не нравилось, когда над ней кто-то смеялся.

— Таких технологий в то время не было, — ответил он, — тем не менее, индейцы сразу не увидели кораблей своими собственными глазами, — продолжил Андре. — Это произошло позже, когда один из них увидел корабли и рассказал остальным, что в воде что-то есть. Он думал, что это находящееся далеко морское создание с крыльями, но оно становилось все больше и больше.

— Что за глупость?

— Это не глупость, — ответил Андре. — Так работает разум. Индейцы никогда прежде не видели кораблей. Они никогда не допускали даже мысли, что корабли существуют. А мысль о пересечении моря была для них абсолютным безумием, и они никогда не представляли себе этого. Картина такая: разум индейцев увидел некую реальность перед ними, которую никто не знал. Как вы думаете, что делает разум с человеком, когда в нем сомневаются?

Айрис почувствовала головокружение, но история ей понравилась. Было трудно полностью осмыслить, не понимая, как она могла иметь к этому отношение. Ненадолго ее переполняло странное чувство.

— Как эта история связана с вашей практикой Пентименто? — спросила Айрис.

— Эта история позволила мне впервые познакомиться с идеей Пентименто, — объяснил Андре.

— Но Пентименто лишь термин художников.

— Вот, где мы с тобой и твоим отцом различаемся, — сказал Андре. — Корабли, которые индейцы не смогли увидеть, были своего рода Пентименто. По факту, все виды Пентименто в мире есть. Когда ты смотришь на цветок, который напоминает тебе о ком-то и уносит глубоко в воспоминания, — это и есть Пентименто. Когда фотография напоминает тебе эмоции в момент снимка — это Пентименто. И когда ты на мгновение не обращаешь внимания на их внешний вид и узнаешь что-то о них, говоришь с ними и делишься с ними опытом — момент, когда ты видишь их истинную красоту, и есть Пентименто.

Неожиданно Айрис захотела покинуть эту комнату и вернуться в свою. Прошел лишь час или около того, а беседа с Андре заставила ее почувствовать необъяснимое, беспричинное и почти нечеловеческое влечение к нему. Она не могла этого понять, и это было очень неправильно. Единственный путь принять это — поверить в сказанные им слова; забыть, что он Чудовище, что он уродлив, монстр, несправедливо забирающий девушек из ее мира.

Из-за таких мыслей ей сейчас же захотелось увидеть его лицо. Прямо сейчас ей нужно было выключить этот интерес, это влечение к нему, и она подумала, что если увидит его зверское лицо, то все получится.

Она любила Колтона. И хотя сейчас она не могла его снова увидеть, это не значит, что она перестанет его любить.

Но Андре не только поделился своим увлечением; он понял его, даже глубже, чем она думала. Он понял, что его нужно узнать, изучить. Он был Чудовищем с сердцем художника. К тому, что он любил, он подходил основательно, со всей страстью, и был лидером. Она могла узнать все о нем в течение часа. Всего час разговоров, не видя его лица. Андре будто был уродливой скалой, прочно стоящей на берегу, довольный тем, что он просто есть, и Айрис, подобно глупой волне, нужно было в него врезаться.

— Ты понимаешь меня? — повторил Андре. Все, что она могла сделать, это поднять на него глаза. Ее губы слиплись, мысли блуждали, а сердце колотилось. — Вообще Пентименто описывает состояние человека. Люди созданы слой за слоем. И где-то глубоко в этих слоях кроется истинное «Я», то, чем они должны быть в первую очередь. Некоторые остаются истинными, и их верхние слои не отличаются он нижних, а некоторые теряют свой истинный путь, и становятся кем-то другим.

Айрис пожала плечами. Она чувствовала оцепенение и опять не понимала почему. Девушка прослушала лекцию о человечности от Чудовища и была озадачена, как же они нас видят.

— Это Пикассо? — она поменяла тему в попытке угомонить гудящие в голове эмоции.

— Да, — Андре посмотрел на картину на столе. — «Старый гитарист» одна из самых знаменитых Пентименто в мире. Что мы видим, и что было нарисовано первоначально, две абсолютно разные вещи.

— Он тоже оставил послание? — неохотно спросила Айрис.

— Этого мне не известно, — ответил Андре.

— Странно. Вы разве не Чудовище? В смысле, не Господин? Вы должны знать все.

— Мы знаем, что у нас есть возможность исследовать и понять значение. Но, в целом, можно сказать, что мы прибыли слишком поздно, — объяснил он. — Мир уже был разрушен.

— Это было так плохо?

За завесой Андре впервые опустил голову. Она не могла сказать, было ли это чувство вины, сочувствия или уважения.