Бернхард Хеннен: Небеса в огне. Том 2

Артакс застонал.

— Дай я угадаю. Печень была в черных пятнах и с червями, да?

Шайя покачала головой:

— Нет, с ней все было в порядке, но, когда я немного выпила с Володи, мы вдруг пришли к единому мнению, что только цапотцы могут таким образом предсказывать будущее, а для других петушиные печени всегда молчат. Кстати, он счел неудачной идеей не пускать тебя на поле боя. Он считал, что ты слишком сильно влюблен в смерть.

«Кто бы говорил», — подумал Артакс, но ничего не сказал.

— Я навеки утратил лицо, — потрясенно произнес он.

— Ты имеешь в виду эту стальную маску под львиным шлемом? Ашот показал мне твой доспех. Итак, бессмертный Аарон стоял на командной палубе и руководил флотом, как того требует обязанность. Никто не заметил, что тебя не было.

— Я не просто доспех, — обиженным тоном произнес он.

Шайя схватила его за руку.

— Наконец-то мы пришли к согласию. Ты намного больше. Ты — тот человек, который принес в жертву королевству все свои мечты. Самоотверженный правитель, которого любят все и который едва не сломался под грузом собственного бескорыстия. Думаешь, я не видела, как ты каждый день взваливал на себя все новые и новые ноши? А знаешь, в чем еще сошлись мы с Ашотом?

Она не дала ему времени, чтобы ответить.

— Мы оба были убеждены в том, что тебе было бы все равно, умрешь ты в битве или нет. А тот, кто думает так, не возвращается.

Артакс почувствовал себя застигнутым врасплох. Иногда он действительно думал, что смерть — это дар, потому что правление слишком сильно изматывало его.

Шайя широким жестом обвела землю вокруг:

— Надеюсь, это соответствует твоим представлениям о счастливой жизни. Ты так часто рассказывал мне о прелести чертополоха. Итак, прошу вас: чертополох до самого горизонта.

Он любил лиловые краски этих цветов. Когда ветер дул над полем чертополоха, оно колыхалось из стороны в сторону, напоминая ему лиловый океан.

— А тебе тоже нравится?

Шайя удивленно посмотрела на него:

— Нравится ли мне море чертополоха? Эта земля не стоит ничего. Здесь нельзя выпасать лошадей. Даже коза, у которой есть в черепушке хоть капелька мозга, не полезла бы в такое море.

— Тогда она не стоит ничего. Я всегда представлял себе, как мы вместе, на хуторе…

— Да-да. Ты неоднократно говорил мне о том, как это чудесно — стоять босиком в навозе. Еще одна мечта, которую мы не разделяем… — Шайя улыбнулась, как умела улыбаться одна она. Затем махнула рукой на восток. — В нескольких милях в ту сторону должен быть ручей, а на его берегах — вполне сносные пастбища.

— Это наверняка принадлежало кому-то…

Шайя посмотрела на вьючных лошадей, которые стояли на пыльной дороге.

— У нас есть с собой пара мешочков золота. Я уверена, что в конце концов все будут довольны. А если кто-то не согласится… — Она положила руку на шипастую секиру, висевшую у нее на поясе. — Ты же знаешь, я умею быть очень убедительной.

Он рассмеялся, а затем подумал, что сам будет вести переговоры.

— Львиноголовый придет и заберет нас — и, возможно, накажет…

Выражение лица женщины стало сердитым.

— Ты можешь перестать мыться, не маслить бороду и носить грязную тунику. Тогда ты станешь похож на всех остальных крестьян.

— Думаю, я влюбился в тебя, потому что ты умеешь быть невероятно обаятельной.

Ее раздражение улетучилось, но в глазах осталась печаль.

— Я знаю, что если Львиноголовый захочет, то найдет нас. Возможно, у нас есть всего один вечер на нашу мечту. Поэтому очень важно, чтобы мы правильно использовали данное нам время, вместо того чтобы попусту болтать здесь. Я хочу лежать с тобой на берегу реки и слушать воду, пить слишком много вина и любить тебя, пока снова не взойдет солнце.

Артакс схватил ее за руку. Как много лет он пытался подарить хорошую жизнь другим, совершенно забыв при этом о собственных мечтах.

— Хорошо, что ты есть, — негромко произнес он. — Давай воспользуемся этой ночью.

Много веков спустя…

Вот они и вернулись снова, трепещущие тени. Вепреголовый осознавал, что дети человеческие должны сидеть неподвижно по многу часов у ледяной стены, чтобы он вообще их заметил. Они молились ему! Интересно, как его называют?

Снаружи, у входа в пещеру, они поставили до смешного плохо сработанного деревянного идола, утыканного сотнями гвоздей. Что же это за жалкие существа, если гвоздь кажется им уместным подарком богу!

Девантар не знал, сколько столетий миновало с тех пор, как его братья и сестра заперли его. Он терпеливо изучал заклинание, запечатавшее темницу. Пытался разрушить его и выяснил, что это проклятое магическое сплетение обладало необыкновенной способностью исцелять наносимый ему ущерб силой троп альвов.