Валерия Панина - Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ)

Поскольку в животе принцессы действительно слышалось недовольное бурчание, Сарита не стала спорить.

- Жаль, мы не можем пообедать вместе, госпожа Росинта. Я не могу вас пригласить к себе, и к вам пойти невозможно.

- Простите мою смелость, Ваше Высочество, но что, если нам встретиться за городом? Не вдвоем нам, конечно. Мой муж, я уверена...

- Да, да! - перебила Сарита, подзывая служанку. - Приходите завтра сюда. Ленару можно доверять, я оставлю ему для вас записку.

После заката в воздухе, наконец-то, посвежело. Южная ночь облила город, как из ведра. Рыська вздохнула - где мужа до сих пор носит? - слезла с качелей и пошла к себе. Из спальни слышалось тихое дыхание - Арден спал, бросив мокрое полотенце на пол.

От обиды глаза у Рыськи моментально налились слезами.

- Спит! Спит!!! Жены нету, а он спит!

Минуту она раздумывала, не разбудить ли его и узнать, есть ли у него совесть? Потом гордо фыркнула, умылась и легла в соседней спальне. Что ж, теперь-то он узнает, зачем в действительности в доме женская половина!

Глава двадцать третья, нормальные герои всегда идут в обход.

Любимые руки. Горячие губы. Ласки. Что может быть лучше, что бы проснуться чудесным утром? Рыся мурлыкнула в подушку, повернулась в его руках. Он откинулся на спину, выравнивая дыхание, она легла на него сверху, потерлась, как положено кошке, еще и лизнула гладкую соленую кожу. Арден подтянул ее поближе, обнял крепче. Она опять лизнула, укусила и поцеловала. С чувством хорошо сделанного дела улеглась и огляделась.

- Любимый, а что мы здесь делаем? - искренне изумилась, увидев зеленые тисненые обои вместо привычного голубого с серебром шелка собственной спальни.

- Я вчера встречался с кланом Долгих Полесников, они кочуют чуть не у нашей границы. Вернулся грязный, вымылся, хотел одеться и идти тебя искать. И вроде помню - спать не собирался. Глаза открываю - ночь, ты здесь легла...

- А... а... а я пришла, ты спишь. Я же понимаю, устал. Боялась разбудить, - тоненьким голосочком соврала Рыся.

- Ты моя хорошая! - похвалил муж. Уточнять, какое отношение к такой заботе имеет подпертая стулом дверная ручка, он не стал. Она подумала, и тоже не спросила, как он открыл-то?

За завтраком она ему рассказала про принцессу, он ей - про переговоры.

- Ты опять сегодня поздно? - поправляя ему манжеты, спросила со вздохом.

- Поздно, родная, - обнимая и целуя ушко и шею, тоже вздохнул. Она поежилась и хихикнула - в ухо целоваться было щекотно.

- Ладно, буду скучать... Поучиться, что ли, ткать? Или циновки плести?

При всех преимуществах, которую давало принцу Кирину его положение, и всей свободе, что он давал жене, поехать куда-либо, кроме как в паломничество, было им сейчас невозможно. Маленький храм покровительницы матерей на горячих источниках подходил и по прямому назначению, и для встречи с чужеземцами.

Среди каменистой равнины тремя куполами возвышались скалы, дышащие водой и паром. Собственно храмом было углубление в скале, даже не пещера. Туда женщины приносили свои дары - чаще всего цветы, изредка монеты, иногда - золото. Любая из женщин могла взять найденное, и считалось, что ее одарили боги. Но если деньги или золото брал мужчина - кара была страшна и неминуема. Впрочем, класть дары мужчинам не возбранялось. Сарита положила два кошелька - от себя и от мужа. Вокруг скал разливалось озеро, совсем рядом - огненно-горячее, дальше - мягкое и теплое, как материнская утроба. В эту воду окунались мечтающие зачать и беременные. Сюда приезжали рожать и омыть новорожденных. В стороне от этого людного места обрывался вниз озерный водосток. Внизу под водопадом Сарита и назначила встречу чужеземцам.

Принц Кирин был заинтригован и насторожен. Оборотни, однако, оказались вполне цивилизованными. Даже про политику не говорили! Зато свободно и остроумно об обычаях Ласурии, о Диком Братстве (с купюрами, естественно), о красотах Крей-Лималля, о его великой истории (спасибо графу рю Диамант!). Принц все ждал, когда же? Попросят протекции? Предложат тайные переговоры с королем Редьярдом? Гости, не чинясь, съели все предложенное хозяевами, пока на разложенном костре жарилась добытая ими по дороге дичь.

Сидящее на подкорке у каждого крейского принца подозрение об опасности отравления самоликвидировалось от одного запаха жарящегося на угольях мяса. Впрочем, и себе, и жене принц отрезал по куску своим кинжалом, и солонкой тоже воспользовался своей. Росинта против крейской соли ничего не имела, но еще достала из седельной сумки мешочек с чем-то загадочно пахнущим, посыпала на свой кусок, подала мужу.