— А я не говорил, что не осилю, — вздёрнул подбородок парень, сцепил пальцы, похрустел и поднялся. — Поднимайся в музыкальный класс, я хочу, чтобы ты хорошо это слышала, — сложил руки на груди, изобразив гордую позу, — и запомнила, что я отвечаю за свои слова.
Она хихикнула, поднимаясь и застёгивая куртку, он развернулся и пошёл куда-то вдоль здания.
— Эй, ты куда?
Он остановился и пробормотал:
— Ноты распечатаю, — увидел улыбку на её лице и уязвлённо отвернулся, — я не обязан знать на память всего Вивальди, у него полтысячи концертов и сотня опер!
— Не знать «Грозу», Стивен, ай-яй-яй, — она издеваясь покачала головой, он фыркнул и развернулся, зашагал к своему фургону, тихо бормоча на ходу: «Гроза, гроза… не люблю я грозу!»
Стефани тихо рассмеялась и пошла ко входу в школу, поднялась по пустой лестнице в такой же пустой холл, открыла скрипучую дверь музыкального класса.
«Отличное место для медитации. Для того, чтобы закрыть в своей памяти сегодняшний разговор как ненужный файл, запечатать до понедельника, потому что обсуждать такие вещи по телефону нехорошо, придётся дождаться Криса от родителей… ну или оттуда, куда он укатил с Эшли.
А это с какой-то стороны даже неплохо — если он развлекается, значит, я тоже могу позволить себе немного лишнего? Фу, как это ужасно… Я всегда верила, что любить надо как собака, раз и на всю жизнь, без танцев вокруг верности и без мелких уступок собственной совести. Неужели так могут только они, а людям так не дано?
Ладно, всё. Сегодня отличный вечер и я проведу его с отличным человеком, со своим другом, он меня поддержит и не даст скатиться до саможаления. Аминь, расслабляемся и веселимся.»
В пустом зале было очень тихо, по полу перекатывались непонятно откуда взявшиеся тени, паркет под ногами в ответ на каждый шаг издавал оглушительный скрип. Рояль возвышался на небольшом подиуме, величественная тёмная громада, излучающая такую плотную, притягательную ауру, что к нему одновременно очень хотелось прикоснуться и было страшно подойти.
Девушка поднялась на возвышение, осторожно провела по полированной крышке кончиком пальца, открыла клавиши, села на скрипнувшую банкетку и почувствовала какое-то немотивированное волнение, как будто она выступает перед большой аудиторией. Стало почему-то стыдно, что она вот уже… сколько?., года два вообще не приближалась к старому пианино, используя его как подставку для книжек. Это ведь музыкальный инструмент, его предназначение — звучать. Не играет сама, отдала бы кому-нибудь, кто будет.
Какое-то время спустя по лестнице застучали частые шаги, Стив влетел в класс и щелкнул выключателем:
— Ты здесь? Фух, я думал, ты ушла! Почему свет не включила?
— Я не знаю, где он включается, — обернулась она, увидела в его руках пачку бумаги и поднялась на ноги. — Не передумал?
— Нисколько, — он стал выставлять на подставку ноты, Стефани заглянула в первый лист, пробежала глазами полстраницы и нахмурилась:
— Слушай, я как-то подзабыла, что эти двое сделали с «Грозой»… беру свои слова обратно, давай как-нибудь без неё, а?
— Нет уж, поздно, — он снял куртку, бросил на банкетку рядом с собой. — Хотела — терпи теперь. И не морщись, если буду лажать, я эту интерпретацию никогда не играл. — Он расстегнул пару кнопок на вороте пайты, стал закатывать рукава. Потом посмотрел, с каким вниманием Стефани вглядывается в листы и спросил: — Ты что, в нотах разбираешься?
— Я закончила музыкалку по классу фортепиано, — не отрываясь, ответила Стеф.
— Да? А чего сама тогда не играешь? — он отодвинулся, шутливо заглядывая в её лицо, — ходишь тут, эксплуатируешь всяких доверчивых музыкантов.
Она отвела глаза:
— Я больше люблю слушать других… к тому же, у меня не было особых успехов, — она положила ладонь на клавиши, поглядывая в ноты и растягивая пальцы в первое положение «Грозы». Её маленькой ладони на этот подвиг явно не хватало. Стивен фыркнул и положил сверху свою крупную руку с длинными музыкальными пальцами, легко доставшими на одну клавишу левее и одну правее. Стеф злобно засопела и убрала руку за спину, он рассмеялся:
— Вот поэтому я всегда говорил, что женщины не предназначены для музыки.
— Слышишь! — завопила она, — самая известная пианистка в мире — женщина!
— Ладно, ладно, спорить не буду, — он поднял ладони, сдаваясь, — я тоже её люблю. — Помолчал и тихо добавил: — А лучший дирижёр — мужчина, — за что сразу выхватил пачкой листов по голове и завопил: — Ладно, всё! Ты сюда слушать пришла или драться? — Она расправила ноты и вернула на место. — Вот и слушай. А ещё можешь менять мне листы, раз уж шаришь в этом. Фух, всё. Сейчас.
Читать дальше