Евгений Мельников - Возвращаясь на Землю

Алексей размышлял, не переставая и, видимо, понимая, что время истекало, и следовало торопиться – торопиться думать и двигаться вперед. “Бывает ли вирус настолько разрушительным, чтобы губить самого себя? Ели да, то однажды он должен исчезнуть, - было, успокоил он себя, - но фатальный исход может случиться раньше”. В любом случае, путь его был един. Человек шел по нему на протяжении тысячелетий, исписывая кровью страницы своей истории. Каждый век ознаменован своей чередой кровопролития. Все зло и ненависть, оставленные на полях сражений, казалось, впитывались и накапливались в земной толще вместе с кричащими душами погибших, образуя то самое чистилище, которым пугают крещеный мир библейские сказания. Мировые религии, грозя адскими муками, призывают к доброте и терпимости и ради мира на Земле развязывают войны. Солдаты идут по чьему-то призыву, чтобы умереть за честь, за веру или за свою страну, порой там, где ее близко нет. Глядя в глаза, черные от копоти, слезящиеся от дыма, видящие мир вывернутым наизнанку, откровенно тяжело сказать, что они жаждут боя. Тысячи воинов идут навстречу друг другу, чтобы, отнимая чью-то жизнь, отстоять интересы тех, о ком даже не знают и кого никогда не увидят в глаза. Их души отданы за чье-то превосходство и в один миг лишаются всякой цены коротким росчерком пера. Много веков назад их судьбами управляли монархи, богоподобные императоры и духовная верхушка, теперь на смену им пришли гигантские и могущественные корпорации, за чьими широкими благотворительными жестами скрыта неудержимая жажда материальной прибыли и мирового господства. Война идет не за территорию и не за веру, а за владение природными ресурсами, которых более недостаточно человечеству для существования. Малые локальные конфликты становятся оплотом большой политики. Их жертвы в безысходности взывают к мировой справедливости и в последние минуты жизни понимают, что этого слова – “справедливость” – больше нет – оно кануло в эпоху рыцарских времен, осталось в поучительных детских сказках. Чтобы творить историю, нужно забыть о жалости, милосердии и справедливости. В наши дни они стали роскошью и уже не входят в привычный человеческий характер. Мы говорим о “человечности”, подразумевая эти, казалось бы, неотъемлемые черты нашего общего облика. Но стоит взглянуть свысока на наши деяния, и этот термин приобретает совсем иное значение. Что могли видеть посланники безымянной планеты, наблюдая за жителями Земли со стороны? Доблесть, честь, сознательность, взаимоуважение? Светлейшую силу, направленную в помощь ближнему? Увы, это была лишь гипотеза, построенная на предположении, что земляне, так же, как они, ценят жизнь других. “Человек” в своем исконном понимании полностью исчерпал себя, теперь это угроза всему живому на Земле; неизвестно, успеет ли он научиться чему-либо, прежде чем кануть в небытие, но природа больше не простит его деяний. Тот, кто хладнокровно опустошает леса ради наживы, смешивает воду и воздух с ядами, заполоняет территорию, еще недавно казавшуюся бескрайней, не сможет жить вечно на зеленой планете.

“Черт возьми! Они готовы жить без Луны, без света надежды в небе… и в душах. Как это представить?” – Алексей не заметил, как перестал мыслить по-человечески, теперь ему виделись лишь безразличие и близорукость. Люди приготовились к тому, чтобы остаться без своего вечного спутника, зная, что на смену ему грядут катаклизмы – фатальные изменения погоды и земной активности. “Человек, как любая тварь, пойдет на все, чтобы продлить себе жизнь хотя бы на день”. Вселенная огромна, но мало кто в ней способен мыслить истинно вселенскими масштабами, каждый заботится лишь о своей крохотной жизни, и это не может вызывать упрек – таков закон природы. Но порой сознание выходит за рамки всяческих законов, и именно тогда происходят события, которые остаются в памяти многих поколений.

Притяжение становилось слабее, пылинки под ногами поднимались выше, пласты суши под ними наполнялись едва заметной тревожной вибрацией…

Странно, но Алексей не думал о том, сколько минут оставалось до конца его жизни – теперь его посетили воспоминания о родине. Он снова видел те места, где, озираясь на подсвеченное фонарями ночное небо, ступал на тонкий и свежий слой мокрого снега. Порой вечерами он уходил далеко к окраинам города, где на широких пустырях, без электрического света, весь гигантский купол, подпираемый притупленными вершинами гор, отдавал свое собственное свечение, немного тусклое, но негасимое и бесконечно красивое. Там, в городе Звездном, крохотном космическом оазисе на человеческой планете, за этой панорамой можно было наблюдать всю ночь, не боясь, что чье-то невежество убьет вдохновение. Лишь сплошные облака вместе с холодом могли его обескуражить. Порой безоблачными ночами прямо над головой, впереди, открывалась манящая дорога к звездам, а позади желтыми огнями ненавязчиво, но беспрестанно напоминал о себе маленький город. Алексей подумывал не раз: если бы Земля была плоской, как в древних писаниях, то именно в этом месте был бы край света. Здесь, в тишине, пустоте и гармонии, как порой казалось, влияние человека практически сходило на нет, и время будто останавливалось, но Земля продолжала свое вращение – ее поверхность мерно двигалась под звездной сферой навстречу Луне.