Евгений Шепельский - Пропаданец

Рука обхватила меня, стала тянуть неуклонно и жестоко, от чего…

Лица взирали на меня – с ненавистью и страхом.

…боль стала настолько сильной…

Внезапно трясина подалась, выпустила меня с громким чпоканьем.

…что я потерял сознание.

Я очухался от похлопываний по щекам. Надо сказать, плюхи были весьма увесисты, били меня размашисто и со вкусом, да так долго, что во рту разлилась кровавая река.

Надо мной склонилась одутловая красная морда с кривыми зубами. Глаза выпучены, изо рта разит перегаром, щетина такая, что можно граффити со стен отдирать.

– Хорош! Все зубы целы. А глянь, какие мускулы! На этом рабе мы сделаем состояние!

Это они… обо мне говорят?

Я приподнялся и увидел беленые стены средневекового города и позолоченные луковки минаретов.

А еще я увидел оскаленную рожу другого урода, что смотрел на меня из-за плеча красномордого. Такие, обычно, висят на остановках на стенде «Разыскивается за особо тяжкие преступления».

Добро пожаловать в другой мир, Олег Ковалев!

Будешь ты отныне просто Олег, или «мастер Ков». Ты пройдешь долгий путь от раба до свободного солдата, затем станешь лейтенантом при дворе государя Барнаха Пятого. А потом тебе скажут сопроводить морем одну молодую особу…

Здесь и начинается моя история.

– Это меркхарские пираты. Ты был прав, человече… – Капитан Зарраг, коренастый и бородатый селистианец, спокойно опустил подзорную трубу. Не похоже было, что появление пиратов его слишком встревожило, однако я заметил, что челюсть капитана слегка подрагивает: так бывает, когда очень напуган и зубы пытаются без спроса пуститься в пляс.

Меркхар, зараза, Меркхар!

Я глубоко вдохнул и сосчитал до десяти.

– Сказочно!

Зарраг помедлил, потом хрюкнул, сложил трубу и сказал:

– Рдяные паруса – это, конечно, знак Меркхара. Ты кругом прав, только мне от этого не легче. Эта галера… Чума ее пожри!.. При таком ветре нам от нее не уйти.

Глупо признавать, но я всегда прав, дорогой капитан. Интуиция в этом мире у меня работает лучше, чем на Земле. И даже многочисленные удары по голове от тренировок с холодным оружием не выбили из меня острого ума.

Я передернул плечами:

– И каковы наши шансы?

Капитан задумчиво потеребил серьгу в мочке левого уха (в этом мире серьги таскали моряки и аристократы, причем последние, обычно, украшали висюльками сразу оба уха). Косматая борода придавала его облику свирепости – ни дать ни взять, мистер Тич, он же Черная Борода, легендарный пират Карибского моря. Вот только нрав у Заррага был не кровожадный. Как и многие в этом мире, он умел проявлять лишь необходимую для выживания жестокость.

– Ну, на веслах у шарку не рабы, значит, они выставят против нас больше сотни. Понимаешь ли, Олег, они набили галеру народом как-то чересчур плотно, как будто знают, что у нас на борту твои гвардейцы… А у меня всего двадцать матросов, да у тебя людей с гулькин нос, даром, что они рубаки. Э-э-эхх!

Да уж, э-э-эхх!

Да что там – не э-э-эхх, а у-у-у-уххх! И даже – а-а-ахх! Или просто – капец. Хана, одним словом.

Впрочем, за пятнадцать лет, проведенных в этом безумном мире, я попадал в переделки такого уровня, что нынешняя могла бы показаться детским лепетом. Привык, прикурился (помните, что курение убивает организм, а лошадь так вообще выносит вперед копытами с первой затяжки!). Но страх мой уже бушевал, однако я не мог выплеснуть его перед капитаном, командой и гвардейцами.

– Хочешь сказать, сжуют они нас?

Зарраг махнул рукой:

– Дурные вопросы!

– У меня целых девять человек! Десять, если считать со мной!

Капитан пренебрежительно хмыкнул. Его физиономия наливалась багрянцем, как спеющий на глазах помидор.

– Девять, десять… Какая, к черту, разница? Шансы наши скверные, если честно. Да куда там скверные, нас просто сметут! – Он прошелся по палубе, завывая, точно мартовский кот, затем выдрал из бороды клок волос и сказал, как выплюнул: – Женщины… Этим паразиткам не место на судне. Я же сомневался! Я не хотел ее везти! Все дерьмо на свете из-за баб!