Робин Хобб - Судьба Убийцы

Когда она села, встал Лант и сказал:

- Тоже попробую. Хочу, чтобы он забрал нашу с ним первую встречу. Я был в ужасе, - он положил руку на плечо волку и стоял так очень долго. А потом приложил палец к руке моего отца, туда, где кожа не была покрыта серебром. - Фитц, возьми это, – сказал он, и, возможно, всё получилось.

Спарк попыталась, но у нее не вышло.

Кеттрикен чуть улыбнулась:

- Я уже дала ему то, что предназначалось для нашего волка, – объяснила она, оставив нас в недоумении. А Нед сказал:

- Нет, лучше я сохраню каждое переживание и воспоминание о нем, которые у меня есть. Они мне нужны. А как вы думали, откуда менестрели берут свои песни? Он это знает. Он не захотел бы, чтобы я расстался с ними.

Встал Дьютифул и жестом велел двум своим сыновьям отступить назад.

- Вам, парни, нужно крепко держаться за то немногое, что вы о нем знаете. Но у меня есть кое-что. Была ночь, мы с ним сражались, и я его ненавидел. Я всегда об этом сожалел. Возможно теперь это принесет пользу.

Когда он закончил, то вытер слезы со щек и сел.

Я сердито посмотрела на Шута. Сейчас это был именно Шут: все маски лорда Шанса, леди Янтарь и лорда Голдена содраны с него горем. И он не был ничьим Любимым - просто грустным маленьким человечком, сломанным паяцем. Но он не встал и не сказал, что даст что-нибудь моему отцу. Я сидела тихо. Мне нужно было придумать какой-то план, иначе меня оттащат прочь, не дав и шагу ступить. Я свесила голову, словно бы страшилась попробовать, а через мгновение люди зашевелились, и Спарк предложила принести для всех чай.

- И немного холодной воды, – попросила Кеттрикен. – Я бы хоть немного смочила ему рот. Ему так плохо.

Не сейчас. Нельзя этого делать при свидетелях. Все привыкли, что я сплю рядом с отцовским волком. По крайней мере, некоторые скоро уснут. Я послала яростную мысль отцу: только пока не умирай! Использовать для этого Скилл я не осмелилась и, чтобы Неттл не пронюхала о моем намерении, крепко держала стены поднятыми.

Никогда еще ночь не наступала так медленно. Мы разлили чай, а Кеттрикен намочила потрескавшиеся губы отца влажной тряпицей. Его глаза были закрыты и, скорее всего, больше не откроются. Костлявая спина поднималась и опускалась под его редкими вздохами. Спарк убедила Кеттрикен лечь поспать, а затем ушла с Лантом на верхний выступ карьера, постоять на страже. Дьютифул и Неттл отошли в сторонку и что-то напряженно обсуждали. Принцы сидели, прислонившись друг к другу спина к спине, и дремали. Нед устроился подальше, пальцами перебирая струны. Мне было понятно, что он исполняет свои воспоминания - интересно, может ли волк впитать в себя звук?

Я свернулась калачиком и притворилась спящей. Выждав подольше, я открыла глаза. Все было тихо. Я повернулась ближе к волку, будто ворочаясь во сне. Моя рука скользнула по шершавому камню, в направлении волчьей лапы. Но стоило мне расправить пальцы и потянуться к ней, раздался голос Шута:

- Пчелка, перестань. Ты знаешь, я не могу тебе этого позволить.

Он не бросился останавливать меня, всего лишь наклонился вперед и подбросил пару поленьев в костер. Я слегка отодвинула руку назад.

- Кто-то должен это сделать, – возразила я ему. - Он держится, терпит боль, чтобы накопить еще толику того, что можно вложить в камень. Потому что ему не хватает.

- Он бы не хотел, чтоб ты влила себя в его волка.

Я уставилась ему в глаза, отказываясь отвести взгляд. Мне была открыта наиужаснейшая правда. Уходя в камень, мой отец не хотел бы, чтобы я присоединилась к нему. Он бы хотел, чтобы это сделал его Шут. Я почти сказала это вслух. Почти. Вместо этого я спросила:

- Почему бы тогда тебе не пойти?

Я хотела услышать от него, что он хочет жить, что у него все еще остались важные дела, которые нужно сделать. Что он боится. Вместо этого он очень спокойно сказал:

- Мы оба знаем, почему, Пчелка. Ты это записала, да и мне он сказал примерно то же самое. Сейчас решение принимает он - и, наконец-то, это будет его собственное решение. В твоих снах это подтверждается. Ты их записала для меня, и я прочитал. Черно-белая крыса убегает от него. В последнем его письме ко мне говорится, как он хотел, чтобы я никогда не возвращался - тогда он сможет принимать самостоятельные решения, без меня. Что он знал, как я его использовал неоднократно, - он вдруг вздохнул так, будто ему не хватало воздуха, и закрыл свое лицо руками. Ужасное рыдание сотрясло его. – Если он когда либо желал мне мести за все, что я сотворил, то вот она. Это худшее, что он мог сделать. Теперь я понимаю, каково это - быть покинутым. Как я сам покинул его.