Лорел Гамильтон - Прикосновение полуночи

Я упала на колено, и стражи последовали моему примеру, попадав вокруг меня изящными смертоносными цветами. Дойл и Холод пошли со мной, но Риса мы оставили приглядывать за телами. Он бы пошел тоже, но после меня он больше всех занимался детективной работой в Лос-Анджелесе. Адайр с Готорном в их разноцветной броне были тут. И Гален, разумеется. Он никогда не отпустил бы меня одну навстречу опасности.

Усна удивил меня – и Дойла, кажется, тоже, – настояв, что пойдет с нами. Не то что мы сомневались в его храбрости, напротив, он часто по-дурацки рисковал собой только забавы ради. Думаю, это как-то было связано с тем, что мать зачала его, превратившись в кошку, а его отец был... ну, котом. Что дало Усне совершенно особое мировосприятие. Он был мужчиной-сидхе до последнего дюйма, за исключением того, что его длинные волосы и белая кожа были украшены крупными рыжими и черными пятнами, как у трехцветных кошек-калико.

Никке я велела остаться, потому что его чудесные новые крылья казались мне слишком уязвимыми. Я бы не вынесла, если б Андаис распустила их на ленточки в назидание мне. И как только я осознала, что именно поэтому я не взяла Никку с собой, я поняла, что почти ждала этих обвинений. Ей нужно было на ком-то сорвать злость, а раньше, когда я была моложе, я была ее любимой мишенью. Но только в тех случаях, когда при дворе не было моего отца, когда он не мог вмешаться. После его смерти мои дела стали плохи в очень многих отношениях.

– Отвечай, Мередит, – сказала королева, почему-то не злобно, а устало.

– Я не знаю, как ответить, тетя Андаис. Насколько мне известно, я не делала ничего, что могло бы навлечь смерть на Беатриче и репортера.

– Беатриче, – повторила она и шагнула ко мне, к нам. Ее белые ступни были босы, их украшал только серебристо-серый лак на ногтях. Из-под меха мелькали длинные тонкие ноги. У нее не было бедер, о которых стоило бы говорить. Женщины-сидхе – идеальные модели для нынешнего времени: у них отсутствуют округлости, и не из-за диет. Сидхе не нуждаются в диетах, они просто по натуре сверхъестественно худые.

Андаис была высока даже для женщины-сидхе – шесть футов, того же роста, что и большинство ее гвардейцев. Она возвышалась надо мной всем этим ростом, искусно обнажив одну ногу и полусогнув ее так, что вся изящная линия от бедра и до кончиков пальцев обрисовывалась темно-серым мехом.

– Кто такая Беатриче?

Мне хотелось бы думать, что она со мной играет, но она не играла. Она на самом деле не знала имени собственного кондитера. Она знала главного повара – Мэгги-Мэй, – но, кроме нее, наверное, ни одного кухонного работника. Она правила этим двором, и между ней и кем-то вроде Беатриче была целая иерархическая лестница слуг и малых фейри.

Если бы не я, никто из присутствующих не знал бы имени погибшей. Это меня взбесило. Мне было трудно не выдать себя голосом, когда я ответила:

– Убитая фейри. Твой кондитер. Ее звали Беатриче.

– Мой кондитер? У меня нет кондитера. – Ее голос был полон презрения.

Я вздохнула.

– Кондитер Неблагого Двора в таком случае.

Андаис отвернулась, взвихрив мех вокруг себя, будто легкую накидку. А ведь он должен весить столько, что у меня на такое движение сил не хватило бы. Я сильнее человека, но совсем не так сильна, как чистокровные сидхе. Интересно, она проделала этот трюк, чтобы напомнить мне о моей слабости или просто ради красивого жеста?

Она проговорила через плечо:

– Но все, что есть в Неблагом Дворе, принадлежит мне, Мередит, ты не забыла?

Я вдруг поняла, что она пытается вызвать меня на ссору. Она это делала впервые на моей памяти. Раньше она просто набрасывалась на мишень своего гнева – я это была или кто другой. Она когда-то пытала меня забавы ради. Она спорила со мной, если я ей противоречила, или начинала спор первой, но спор, а не ссору! Я не знала, как реагировать.

– Я не забыла, тетя, что ты – королева Неблагого Двора.

– Да, Мередит, напомни мне, что я – твоя тетя. Напомни, что твоя кровь нужна мне, чтобы сохранить нашу династию.

Мне не понравилась формулировка, но ее слова не были вопросом, так что я не рискнула отвечать. Я стояла на колене и молчала.

– Если б тебе вчера хватило силы для самозащиты, сегодня в моем ситхене не было бы никаких репортеров. – В ее голосе появились первые злобные нотки.

– Обеспечивать безопасность принцессы – моя задача, – вмешался Дойл.

Я потянулась к нему здоровой рукой, не успев подумать, что же делаю, но он был чуть дальше, чем я могла дотянуться. Я качнула головой. "Не переключай ее ярость на себя", – попыталась я сказать взглядом.