Андрей Астахов: Чейзер [СИ]

Безлюдье, тревога и наползающий мрак близкой ночи - вот что меня окружало. И еще тишина, такая неестественная и потому оглушительная. Вокзал был пуст, его окна, частью разбитые ударной волной рвавшихся тут не так давно бомб, частью целые и заклеенные бумажными полосами, были темны и безжизненны; замершие на путях искореженные взрывами и обгоревшие остовы вагонов и платформ казались черными тенями на фоне темнеющего хмарного неба. Клочья осенних облаков плыли над моей головой, порывами налетал холодный ветер. Большие часы на столбе у края перрона во время последней бомбардировки города союзниками остановились, их циферблат треснул, и теперь они постоянно показывали четверть пятого - в это самое время трое суток назад у вокзала начали рваться бомбы, сброшенные "либерейторами". Каждый раз, когда я смотрел на них, сразу возникала потребность проверить время, и я лез в карман за своими часами. Наверное, я слишком часто это делал, это могло вызвать подозрения. В последний раз это случилось минут пять назад, и стрелки показывали без семи семь. Ждать осталось совсем немного, потому что встреча с Лотаром назначена на семь.

Я узнал о ней два дня назад, в кафе "Луна" от Марии. Мы с Лотаром прежде никогда не встречались, хотя в разведке слово "никогда" лучше не использовать, под псевдонимом Лотар может скрываться кто угодно - даже твой сосед или одноклассник. Мария сказала мне, что Лотар уже год работает с местным Сопротивлением, и ему удалось получить информацию огромной важности, которая очень интересует Центр. Так что командованием приказано встретиться с ним на перроне городского вокзала в пятницу в семь вечера, и на встречу отправлюсь я. Условным знаком для Лотара будет журнал "Пари-Матч", который я должен держать в левой руке. Все подробности Лотар мне сообщит при встрече - так сказала Мария.

- За удачу! - шепнула она, поднимая бокал с вином. - И да хранит тебя Бог, Андре!

Мария знает мое настоящее имя, но всегда использует псевдоним, который мне дали в разведке - Андре Форжерон. Так-то я Андрей Кузнецов, уроженец Москвы, недоучившийся студент журфака МГУ - война помешала. А Мария родилась во Франции, в Париже. Ее отец - французский коммунист, воевал в Испании в тридцать шестом году, а мама русская, из эмигрантов. Мы познакомились в разведшколе в Саратове, куда меня направили в октябре сорок первого, в самые тяжелые дни обороны Москвы. Я тогда просился на фронт, написал несколько заявлений, но в военкомате нашли мне другое применение. Сочли, что работая под руководством специалистов из Пятого Управления РККА, я принесу Родине больше пользы....

Часы в моем кармане издали мелодичный звон. Я вздрогнул, достал часы, открыл крышку. Ровно семь. Лотар вот-вот появится. Поежившись и поправив шляпу, я медленным шагом направился к остановившимся вокзальным часам. Осколки стекол, усыпавшие перрон, противно хрустели под моими подошвами. А потом услышал шаги нескольких человек.

Они вышли из здания вокзала - не армейцы и не эсэсовцы, "кеттенхунде", офицер в чине гауптмана и два солдата фельджандармерии. Крепкие, рослые, откормленные, с до зеркального блеска начищенными горжетами, в новенькой форме. И тут же направились в мою сторону.

- Ире папирен битте! - бросил мне офицер, вцепившись в меня наглым, господским и одновременно подозрительным взглядом водянистых голубых глаз. Господи, какая противная у него морда, настоящий нацист. Такой застрелит и не поморщится.

Я достал свой аусвайс, подал жандарму. Тот взял документ брезгливо, кончиками пальцев, затянутых в лайковые перчатки. В голове вспыхнула мысль, от которой меня жаром обдало: как объяснить этому лощеному фрицу, что я делаю в семь вечера на перроне полуразрушенного вокзала, на который уже четвертый день не приходят поезда?

- Очень предусмотрительно носить с собой удостоверение личности, герр Форжерон, - сказал немец на чистом французском языке, возвращая мой документ. - Здесь опасное место для прогулок, не стоит оставаться на вокзале. В городе орудуют банды маки и английских диверсантов.

- Благодарю за заботу, герр гауптман.

Офицер не ответил мне. Быстро, отработанным за годы движением, извлек из кобуры "Люгер" и выстрелил в своих солдат. Они даже не поняли, что случилось. А потом схватил меня за руку и крикнул:

- Я Лотар! За мной!

Я был так ошеломлен, что не сразу сообразил, что Лотар говорит со мной уже не по-французски, а на чистейшем русском языке. И не мог оторвать взгляда от двух еще вздрагивающих тел в растекающихся лужах крови.