Дмитрий Суслин - Крутой пришелец

И тут за следующим поворотом меня ждала неожиданная встреча. Нет, не пугайтесь, не чудовище. Вовсе нет.

На поросшем мхом камушке сидел мальчишка. Он рассматривал свою ногу и хныкал.

Вот это да!

Что меня удивило? Ну, то, что он голый, в этом ничего удивительного нет. Здесь многие так ходят. Геркулес тому яркий пример. И даже то, что рядом с ним лежали небольшой аккуратный арбалет и маленький колчан с золотыми стрелами, меня тоже не особо удивило. Мало ли какие тут у местной детворы игрушки? Но у пацана за спиной были самые настоящие крылья. Белые, отливающиеся серебром, и очень красивые. Не так чтобы уж очень большие, но и не маленькие. По всем законам физики и аэродинамики они не поднимут в небо и гуся. А пацаненок не такой уж и младенец. Лет девять на вид ему точно есть. Неужели он умеет летать? А тут тогда что он делает?

Ну, как тут пройти мимо?

– Ты чего ревешь? – спросил я его, движимый как долгом сострадания, так и своими непосредственно медицинскими обязанностями.

Мальчик глянул на меня заплаканными синими глазами, тряхнул золотой челкой и шмыгнул курносым носом:

– Коленку поранил.

Это серьезно. Все вопросы потом. Я склонился к пострадавшему, взял его ногу и стал ее осматривать. Слава богу, ничего страшного. Ушиб довольно сильный, ссадина на все колено, кровь льет ручьем, но перелома нет. А это главное.

– Ничего, до свадьбы заживет, – сказал я. – Еще в футбол играть будешь.

– Да, заживет! Знаешь, как болит!

– Сейчас я ее тебе обработаю. Тебя как зовут-то? Уж не Эрот ли?

– Нет, Эрот мой старший брат, а я Купидон.

– Понятно. – Я открыл один бурдюк и вылил из него немного вина Купидону на коленку. Он сразу дернулся и зашипел, как масло на сковородке. – Ну-ну, совсем ведь не больно! – Дежурная фраза из детского хирургического отделения. – А как ты здесь оказался?

– А меня сюда Меркурий прислал. Я должен Геркулесу кое-что сказать. Побежал вниз, споткнулся о камень, упал прямо на коленку, а тут не тропа, а сплошной щебень.

– А чего бежал, а не летел? – удивился я. – Для чего тебе крылья дадены?

Купидон махнул рукой:

– Да надоело летать! Иногда и побегать хочется.

Пацан, он и есть пацан, хоть и с крыльями. Промыв рану, и отложив бурдюк в сторону, я обхватил мальчишеское колено ладонями, и ощутил боль, что была в нем. Да, не слабо он свалился, этот синеглазый и золотоволосый озорник. Постепенно боль утихла, а когда я убрал руки, то колено было лучше прежнего. Хай-фай! Высший класс. Ну и клево у меня это выходит! Сам себе удивляюсь. Вернусь домой, обязательно открою собственную клинику.

– Больше не болит? – спросил я.

– Не а! – Купидон заулыбался. – Здорово!

– А ну, пройдись.

Купидон подобрал арбалет и запрыгал вокруг меня как козленок.

– Знай наших! – подмигнул я ему. – Ну ладно, беги к Геркулесу. Только будь осторожен. Снова не свались где-нибудь. А я дальше пойду. У меня тут одно дельце есть. Пока!

Я было тронулся, но Купидон схватил меня за руку:

– Постой!

– В чем дело?

– Так нельзя! Я тебя должен отблагодарить.

– Да брось ты, старик! Ничего мне от тебя не надо. Еще не хватало – с детей деньги брать.

– Какие деньги! – рассмеялся крылатый пацан. – Да и откуда они у меня? А вот хочешь, я сделаю так, что тебя полюбит самая красивая женщина на свете?

Я заинтересовался:

– Это кто же такая?

– Елена Прекрасная, жена царя Минелая, – ответил Купидон.

– Ну, уж нет! Этого еще мне только не хватает, чтобы чужие жены в меня влюблялись.

– А что же тут плохого? – искренне удивился сын Венеры.

– Да знаешь, что-то не хочется с балкона прыгать. Ты лучше… – я несколько замялся. Купидон хитро посмотрел на меня и улыбнулся. Видно было, что от этого проказника, такое не утаишь. – Ну, понимаешь. Как бы тебе это сказать?

– Ты про Наташу спрашиваешь? – сразу поставил все точки над «и» Купидон. – Я знаю, что ты ее любишь.

– Чего? С чего ты взял? Даже не думал.

– Любишь, любишь! – гадкий мальчишка насмешливо подпер руками бока. – Только даже себе в этом признаться не хочешь. А зря. Пора отбрасывать комплексы и брать быка за рога. Сколько можно ждать? Я за тобой три года наблюдаю. У меня еще ни одного такого нерешительного пациента не было.

– Да брось ты, – ответил я. – Тебе хорошо говорить. Всадил стрелу в кого захотел, и пожалуйста. А я может, стесняюсь.

– Сидеть рядом с ней ты не стесняешься, делать за нее контрольные тоже, а сказать, что любишь, значит, не можешь?

– Не могу! – выдохнул я. – Сто раз пытался, но так и не получилось. Хоть плачь.