Джоэл Розенберг - Воин жив

– Да, – выдохнул он в ответ. – Что сделал бы мой отец – отступил?

– Ты не твой… черт, черт, черт. – Она сплюнула. – Чертовы Куллинаны – никогда не слушают. – Одним плавным движением она поднесла ружье к плечу и выстрелила.

Возможно, пуля и попала в цель – но Джейсон увидел только, как тварь опускается на четыре лапы и поворачивается к новому врагу.

Юноша прицелился – тщательно, метя в основание шеи. Стрелять в голову было рискованно: если пуля придет не под тем углом, череп твари отбросит ее в сторону.

Но если он сможет попасть в ведущую к мозгу жилу, если перервет трахею…

Слева раздался треск выстрела; справа – тоже.

Один выстрел ушел в белый свет, но другая пуля вонзилась в надглазье чудища, исторгнув из его глазницы фонтан крови, а из пасти – полный чудовищной муки вопль; тварь развернулась, отыскивая источник звука и боли.

Пуля пропахала борозду в его черепе, но серьезно ранен зверь не был. Он повернулся и прыгнул, одним прыжком покрыв половину расстояния между собой и Джейсоном. Когти его ушли в землю; он изготовился к новому прыжку.

Но едва он взвился в воздух, как с дымом и грохотом рявкнула гладкостволка Дарайна – и правый глаз твари стал кровавой кашей; чудовище окривело и вконец обезумело.

Оно упало наземь в паре метров от Тэннети, которая спокойно разрядила ему в бок пистолет и потянулась за другим – но была отброшена чудовищной лапой и, отлетев, распростерлась на камнях, как сломанная ребенком кукла.

Брен Адахан – пистолеты разряжены, погнутая острога валяется на земле – обеими руками выставил перед собой палаш, словно эта булавка могла отвести клыки и когти. Тварь свалила его и совсем уж было собралась перекусить – да треск и удар пули в бок отвлекли ее. Стреляли где-то слева от Джейсона. – «Все зависит от меня», – подумал Джейсон.

Точно как в Мелавэе. Там тоже все зависело от него, и он не мог промахнуться, не мог – слишком это было важно.

Юноша прицелился зверю в горло – тот как раз поднял голову – и осторожно, медленно потянул спусковой крючок.

В устремленном на него единственном глазу полыхнула ярость; зверь подобрался для нового прыжка.

Выстрел; приклад ударил Джейсона в плечо; сноп огня, вылетев из ствола, вырвал из горла животного плоть и кровь.

Но тварь не остановилась, не повалилась наземь и не подохла, как он ожидал.

Джейсон отбросил ружье и выхватил из поясной кобуры пистолет.

– Бывает порой, – как-то сказал ему, блестя глазами от выпивки, Валеран, – что когда весь мир вокруг тебя идет к чертям, время выкидывает странные штуки. Замерзает, как лед, и миг для тебя делается что вечность. Не смейся, парень. В этом нет ничего хорошего. – Старый солдат наклонился и сделал еще один долгий глоток. – Одни заморочки – ты и шевельнуться не можешь, будто вмерзшая в лед плотва. И пользы тебе от этого – никакой. Никакой – к черту – пользы…

Тварь не остановилась – она метнулась к нему. Для Джейсона вдруг воедино смешались краски, запахи, звуки: запах дыма в воздухе; пряная вонь зверя; вопли крестьян; визг Джейни где-то у него за спиной; треск двух пистолетов; кровь и гной, оросившие бок твари; плотный мех на ее оканчивающейся влажным кожаным носом морде.

Боковое зрение юноши было чисто, как хрусталь; свет сделался густым, как вино, почти золотым. В этом сиянии он видел: Брен Адахан встал, в руке палаш, изо рта и носа струится кровь; будто разучившись вдруг владеть клинком, барон занес его над головой, собираясь рубануть тварь по шее.

Дарайн, сосредоточенно хмурясь и закусив нижнюю губу, прижимает к плечу ружье.

Джейсон смял время, заставил непослушную правую руку согнуться, палец – нажать собачку. Один раз.

Огонь и дым выщербили край глаза твари. Всего лишь.

А потом справа от него ударила молния – и на Джейсона обрушилось небо.

Он не был уверен, что потерял сознание, но мир сделался черной бездной боли. Джейсон пытался вдохнуть, но туша твари прижала его к земле, погребла под грудой вонючего меха, ослепила, вмяв наплечную кобуру с пистолетом в его грудь.

Рот наполнился кровью и желчью. Смятые легкие не впускали воздух, сломанные ребра горели, болезненно шевелились в груди.

Откуда-то издали неслись голоса.

– Шевелитесь, шевелитесь, снимите это к чертям собачьим с него! – рычала Тэннети. – Эй ты – используй копье, как рычаг… Так, все вместе – налегли… толкай!

Сквозь шум и боль прорвалось чистое контральто Джейн Словотской:

– Быстрей же, быстрей… пожалуйста!