О`Санчес - Воспитан рыцарем

– А я что говорю! Плати в срок и будь спок. Да те же нафы не любят, когда колодцы пересыхают, а если трактир прекратил существование, то колодец неминуемо пропадет, пересохнет… Нафы же по ночам – грозная сила. И крестьяне в округе, и офени, кто туда-сюда с товаром бродит, и… Короче, все враги разбойникам, тем, кто нападает на трактиры в пустынной местности. Да и сами трактирщики, люди рассказывают, с ядами знаются, чтобы, если что, подсыпать в еду или питье… Между прочим, и их иногда казнят за разбой, когда вскрывается, что они на беспечных постояльцев злоумышляли, всякое в этом мире бывает.

– Да, точно! Мусиль хвалился, что сумеет ядом защититься. Но он не разбойничал. И на нас никто не нападал.

– Вот видишь! И люди, и боги готовы наложить дополнительные проклятия и немедленные кары на разбойников с большой дороги, не признающих святость трактирной стойки, и эта готовность в значительной степени служит трактирам защитой. Но если шайка большая, а сами разбойники сильны и отважны – месть богов и людей иногда откладывается на целые годы. Редко, но случается и такое.

Так что и клановая спайка, и посвященность богам, и кровные узы… Они все невидимы, эти узы, на кольчугу и волшебную палочку не похожи, но – действуют. И моя черная рубашка в обычной жизни, по без войны, такова же. Лихие люди смотрят на меня из кустов, вот как сейчас… И колеблются, несмотря на численный перевес: нападать, не нападать… Черную рубашку ведь на испуг не возьмешь…

Воин вдруг выхватил из-за спины меч и прыгнул в заросли папоротника. Шурх, шурх! – и уже скрылся с головой в высоченных травах, даже шапки не видать. Лин за эти дни успел выучить закон дороги: ни с места, только шею вытянул да покрепче в уздечку вцепился… Ничего не видать, вроде бы возня какая или стоны, из-за ветра, да Сивкиного фырчанья мало что слышно… Ну, стой же смирно, Сивка! И опять заколыхались папоротники, это вернулся на дорогу воин. Левой рукой он отбросил буро-зеленый пучок травы, правую завел за спину и не глядя, но точно вбросил меч в ножны… Обернулся, прежде чем ухватиться за повод, и сплюнул в сторону зарослей.

– Фу-ух, пылищи по кустам!.. Но чтобы к черной рубашке было уважение, каждый носящий ее должен помнить о своей чести и о безопасности своих товарищей, то есть: никогда не трусить, всегда быть готовым к драке и всегда наказывать попытки к неуважению. Даже если его отвага и подвиги кажутся бесполезными, они имеют глубокий смысл: ты прокладываешь путь! Ты ввязался, предположим, в неравную схватку, вместо того чтобы бежать, и погиб в ней, прихватив с собою в ад четверых противников из сорока. Но остальные тридцать шесть уже с меньшим пылом нападут на такую же черную рубашку, а оставшиеся тридцать два – еще с меньшим, попадись им следующий… Когда их останется двадцать – они уже обойдут встречного воина стороной, или приветливо с ним раскланяются до того, как он выхватит меч да секиру и пойдет в атаку. Но чтобы так было, все мы должны быть готовы положить свои головы за пустяк: за косой взгляд или презрительную улыбку в наш адрес. Тогда и мне будет безопаснее путешествовать по дорогам, благодаря тем, кто шел по ней раньше, и тем, кто после меня пойдет, благодаря мне. Это называется честь и доблесть. Понял? И однако, сказанное мною ни в коем случае не отменяет осторожность, осмотрительность, рассудительность и умение быть хитрым.

– А я тоже хочу быть воином!

– Да ты что?

– Да, и носить черную рубашку!

– Так ты молодец тогда. Но если хочешь именно черную, а не желтую – выпусти Гвоздика на землю, видишь, просится.

Лин согласно кивнул, он только что сам собирался это сделать.

– Нет, погоди, Лин… Давай пройдем еще шагов двести-триста, вон туда, там и опушка подходящая. Отдохнем и перекусим. А Гвоздика выпустим загодя, шагов за сто, пусть приучается бегать. Опять же запахи свои оставит подальше от привала…

Зиэль был опытный и запасливый путешественник: не оказалось постоялого двора на ожидаемом месте – У Зиэля вода в бурдюке, сухари и вяленое мясо двух видов. Напоролся Лин на ядовитые колючки – воин тотчас склянку достал, помазал ногу чем-то липким и пахучим… И прошло. Ночь их застала в дороге – Зиэль чирк, чирк ножичком по кремню – вот уже и костерчик, и отвар в котелке… Где бы ни останавливались путешественники – непременно ручеек неподалеку, или пруд, или, на худой конец, не затхлая лужа.

– Сивый-то мой пропитание себе нащиплет, без седла и поклажи сам и воду найдет, но сейчас – не его, а моя забота – обеспечивать его всем необходимым, в том числе и водою. Что необходимо боевому коню в походе?