Генри Олди - Гарпия

– Ты гений, Матти. Добавлю: ты – гений-теоретик. Ты все разложил по полочкам, не назвав одной, ключевой мелочи. Кто тот безумец, тот самоубийца, который захочет стать вторым куратором под началом разгневанной Горгульи?

Матиас Кручек отобрал гвоздику у ректора, с хрустом обломал стебель и вставил цветок себе в петлицу сюртука.

– Я, Хайме. Твой покорный слуга.

Покидая ректорат, раскланиваясь с секретарем Триблецом, доцент не мог отделаться от неприятного воспоминания. Года три назад, подвыпив, Хайме Бригант сетовал ему на несовершенство законодательства. В частности, ректора удручал закон, принятый еще в царствование Пипина Саженного, который – закон, а не император! – запрещал изготавливать чучела из хомобестий.

Разум здесь не служил мерилом. Фениксы тоже разумны. Определяющим фактором, как ни странно, работала внешность. Если в существе присутствовал элемент человеческого, проявленный в должной мере – мертвого китовраса, русалку или, скажем, псоглавца следовало хоронить в земле или сжигать на костре, или иным образом выполнять традиционный для покойника обряд погребения.

– Ну почему? – чуть не плакал Хайме.

– Это же очевидно, – возразил тогда Кручек.

– Очевидно, – согласился ректор. – Но для искусства таксидермии – невосполнимая потеря.

Толкователи снов всегда отличались оригинальностью выводов.

– Зачем-зачем… По уставу положено!

Бородач-стражник отмахнулся от напарника, как от мухи-надоеды. Напарник был молод, зелен и пупырчат, служил без году неделя – и каждую минуту приставал с вопросами. Традиция: желторотики чистят ветеранам сапоги, а ветераны учат молодежь жизни. Казалось бы, вполне справедливая плата. Однако в случае с юным Тибором Дудой старший караула всерьез усомнился в справедливости мироустройства.

Говорят: повезет, так и петух снесет. А не повезет, так в ягодицу клюнет. Фортуна, драть ее на лыко! – угодить в одну смену с отъявленным болтуном! Да еще к Малым Угловым. Самые никчемные ворота. У всех названия, как названия: Пипиновы, или Небесные, или хотя бы Гиббса-Дюгима-Льюиса-Маргулиса. А тут просто в рожу плюнули: Малые Угловые. За день три калеки пройдет – толпа; телега проедет – событие! Валил бы народ, недосуг Дуде было бы вопросами сыпать, что маком из дырявого мешка…

– Но ведь уставы мудрецы пишут?

В вопросе шебуршала явная каверза.

– Ясен дрын, мудрецы.

– Значит, и алебарды нам от великой мудрости положены. Вот теперь и разъясни мне, скудоумному: отчего как стражник – так непременно с алебардой? Не с мечом, не с саблей, не с палашом…

– Не с языком до пупа…

– …не с копьем, не с шестопером…

– У тебя не алебарда, – безнадежно попытался старший увести разговор в сторону. – У тебя глефа, драть тебя на лыко…

Он с тоской покосился на сторожевую башенку. Там хранились арбалеты с запасом болтов, и аркабаллиста – поломанная, но грозная с виду. Еще в башенке дремал третий караульщик их смены. Эх, надо было на верхотуру лезть, а Густав бы тут отдувался…

– Да хоть протазан! – не попался на удочку Тибор, проявив внезапные познания в древковом оружии. – Один хрен – алебарда. Почему?

Старший внимательно изучил свои сапоги. Надраены до блеска, придраться не к чему. Надо отвечать. Он заворочался на скамейке, устраиваясь поудобнее. В конце концов, должен же кто-то наставлять сопляка?

– Вот представь себе: подъехал к воротам всадник. Все чин-чинарем. Ты ему: кто таков, откуда, по какой надобности? А он заместо ответа коню – шпоры, и мимо тебя в город. Твои действия?

Тибор в растерянности заморгал. Россыпь веснушек ярче проступила на бледных щеках. Чувствовалось: парень не на шутку переживает. Костьми готов лечь на боевом посту.

– Дорогу заступлю!

– Дурачина, – усмехнулся бородач. – Он тебя конем снесет. Скажи спасибо, если жив останешься. Да и не успеешь, ежели он с места в галоп рванет.

– Буду орать: «Стой!». Тебя на подмогу кликну.

– Уже лучше. Орать – святое дело. Ты, значит, орешь, я бегу, а он, подлец – вдоль по улице. За угол свернул, только мы его и видели. Ищи-свищи гада в городе. Кто виноват? – караул виноват, ясен дрын! Прошляпили. Думай, шевели ушами!

Пока Тибор потел, сдвинув каску на затылок и запустив пятерню в рыжие вихры, бородач размышлял, что все-таки это правильно – ставить желторотиков на Малые Угловые, где отродясь ничего не случалось. Пусть сперва пооботрется, узнает, почем фунт лиха – а там уж…