Генри Олди - Гарпия

Зрелище с лихвой стоило потраченного времени.

Девочка и не подозревала, что история, впервые коснувшаяся ее в Веселом Тупике, подступила гораздо ближе, и вот-вот Герду унесет течением к далеким берегам. А даже если бы и подозревала? Это ровным счетом ничего не меняло.

– Пр-рохвосты! – зарычал псоглавец в адрес караула.

Собакоголовый, драть его на лыко, ростом вымахал в косую сажень. Смотреть на него сверху вниз не получалось при всем желании. Тем не менее, ветеран открыл рот, желая осадить наглеца, но псоглавец его опередил:

– Статья втор-рая, пар-рагр-р-раф тр-ретий! – рявкнул он, катая в глотке опасный хрип. – По требованию подданного Реттийской короны, либо жителя дружественной страны, прибывшего с частным визитом, караульный страж обязан представиться. В соответствии с уставом он еще должен отдать честь, но, учитывая вашу нр-равственность, об этом говорить не приходится. Всякого, если он не преступник, объявленный в розыск, следует беспрепятственно пропускать в город после уплаты входной пошлины. Лица, прибывшие по официальному приглашению, от пошлины освобождаются.

«Ишь ты, „лицо“ выискалось! – ругнулся про себя старший. – Морда!» Однако вслух оскорбить псоглавца остерегся. Устав тот цитировал слово в слово. И где только выучил, сукин сын? Обычно псоглавцы ограничивались краткими, рублеными фразами – их пасть была не слишком приспособлена для долгих монологов. Но адвокат гарпии выступал, как по-писаному. В свое время он наверняка потратился на хирургическую операцию, и не одну, чтобы получить возможность связной речи в течение минуты-другой.

– Забыли? Устав? – вот теперь собакоголовый уже лаял, как принято среди его племени. – Так я напомню! И доложу, кому следует!

– А вы что, тоже подданный его величества?

– С р-рождения! – сверкнули клыки. – Доминго, сын Ворчака. Любить не предлагаю. Жаловать – придется. Судар-р-рь.

– Платите пошлину и это… – старший поскучнел и слегка усох в размерах. – Добро, значит, пожаловать. Оба. Но заниматься целительством без лицензии не советую. Имейте в виду.

– Пошлина? – изумился Доминго. – Бр-ред. Я по пр-риглашению.

Он извлек из сумки малый свиток, перетянутый бордовым шнуром, и бросил стражникам.

– Приглашен… – забубнил Тибор Дуда, развернув свиток, – на должность… в качестве соискателя… Подпись: Рудольф Штернблад, капитан лейб-стражи. И личная печать.

Обалдев, парень шевелил губами, не издавая ни звука.

– Прощеньица просим, сударь соискатель, – старший вложил в эти слова всю издевку, на какую был способен. – Не признали! Милости просим.

«Вы, случаем, не капитанский сынок? – мысленно спросил он. – Или внучек? А то, я гляжу, личиком похожи. Мириться приехали, а?» У скверной шутки были основания. Вся Реттия знала, что Рудольф Штернблад на ножах со своим сыном, лекарем при графском дворе в провинции. Сын родился в отсутствие папаши, променявшего семью на умение ловко вертеть клинком, и впитал ненависть к отцу с молоком матери. Все попытки капитана наладить отношения наталкивались на броню вежливого отказа. Столько лет, у сына виски седые, пора бы остыть, простить, ан никак…

Жаль, не всякое лыко в строку. Пошути старший вслух, и арбалетная стрела с башенки могла опоздать. Этот барбос за поносные слова уши отгрызет, и не поморщится. А свои уши, извиняюсь, ближе к телу.

– Спер-рва – дама! – гавкнул Доминго.

Он ел старшего глазами, словно желал прочесть чужие мысли.

– У меня тоже приглашение, – внезапно сообщила гарпия. Во время пикировки она молчала. – Желаете удостовериться?

– Желаем! – в полном раздрае душевных чувств гаркнул ветеран.

– Извольте.

Крылья гарпии пришли в движение, приподнялись – и из-под них на свет явились…

– Руки… У нее руки!

– Вас это удивляет, юноша? – с ледяной улыбкой осведомилась Келена Строфада, поведя бровью в адрес Тибора Дуды. – Меня тоже кое-что удивляет. Например, полная безмозглость некоторых… Впрочем, неважно.

Изящные руки, которые гарпия до сих пор прятала под крыльями, будто под плащом, добрались до вышитого бисером кошеля, висевшего на поясе. Длинные пальцы лютнистки, вооруженные когтями – впрочем, когти покрывал гиацинтовый лак, – ловко справились с застежкой.

– Вот, пожалуйста.

На пурпурном сургуче печати, украшавшей конверт, встал на дыбы единорог – герб королевского дома Реттии.

– Нижайше извиняемся, сударыня…

Тибор Дуда согнулся в глубоком поклоне, следуя примеру старшего.