Юлия Кир - Тревоги пути (СИ)

Видеть их вместе, Мэйтону почему-то было неприятно.

— Со мной уже все в порядке, я в свою комнату пойду, к вам потом забегу, — вынимая ноги из горячей воды и мокрые, засовывая их в ботинки, зло сказал он.

Лина вздрогнула, словно от пощечины и обиженно уставилась на него.

— Это я позже зайду, — спокойно ответил Ингвариоэнн, ласково целуя Лину в макушку и направляясь к выходу.

— Нет! – испуганно воскликнула Лина ловя его за локоть, в ее взгляде была мольба — Я Кейт догоню, а вы тут… поговорите. Она бросила пестик в ступку, чуть не перевернув ее, схватила куртку, и порывисто выбежала за порог. Дверь хлопнула. Мэйтон вздрогнул.

Дракон вздохнул, задумчиво посмотрев ей в след, и обернулся к Мэйтону.

— Вар пей, — спокойно приказал он, — Остывает.

Мэйтону ничего не оставалось делать, как повиноваться. Спорить дальше было бы еще пущей глупостью. Он возвратился на свое место, плюхнулся на лавку, долил в таз кипятка из стоящего рядом кувшина, вновь засунул ноги в воду и отхлебнул уже остывшего, ставшего горьким отвара. Ингвариоэнн уселся рядом, устало откинувшись на стену, и запрокинул голову вверх, к низкому потолку.

«И почему это, рядом с Ингвариоэнном, он чувствует себя нашкодившим недорослем?» думал Мэйтон.

Оба долго молчали.

— Кто ты ей? – почти не отдавая себе отчета, о чем спрашивает, устало спросил эльф. Молчание его тяготило.

— Неправильный вопрос, — ответил дракон.

Мэйтон нахмурился. Дракон вздохнул.

— Ты знаешь, кто такие хранители? – начал он издалека.

Мэйтон неуверенно кивнул, не поняв, куда тот клонит.

— Это что-то связано с белыми эльфами, я так слышал.

Странно, но от спокойного тона, каким говорил дракон, Мэйтон и сам успокоился, вновь смутившись своего поведения.

— У каждого Белого был личный хранитель, — начал рассказ Ингвариоэнн, задумчиво вертя сморщенный сухой корешок между пальцев, так и оставшийся в его руке, — Это не просто страж. Это помощник, друг, источник дополнительной энергии, но и очень часто любимый, и единственно-близкая тебе душа в этом мире.

Мэйтон удивленно повернул голову, заглядывая в его янтарные глаза.

— Лина хранитель? – удивился Мэйтон.

— Нет, не она хранитель, — улыбнулся дракон, — Я ее хранитель. Ее бывший хранитель, и ее…, — он запнулся.

У Мэйтона вытянулось лицо.

— Ты?

— Это было давно, очень давно. Но, к сожалению, я все еще жив, и все еще прекрасно помню тот день, как будто он был вчера.

— Почему к сожалению?

— Потому что видел как она умерла, — почти шепотом ответил дракон, — Она закрыла меня собой. На ее месте должен быть я, не она.

Мэйтон опустил глаза, это чувство было ему знакомо, как ни кому другому.

— Постой, как такое может быть? Ведь Лина из другого мира, она не может тебя помнить.

— Она сама, нет, а ее душа – да, — улыбнулся Ингвариоэнн.

Мэйтон нахмурился, явно не все понимая.

— Аэлинн Перерожденная – дочь советника верховного правителя, последняя из перерожденных и одна из самых талантливых магов, — начал рассказ дракон. Изначально Белые эльфы – это посредники между магией огня и магией деревьев так как одно совершенно противоречит другому. На протяжении всей войны в ходе мутаций выводились и отбирались наиболее удачные мутации. Таким образом нам удалось противостоять, а в последствии и уничтожить нагилов. Драконы – такие как я тоже возникли искусственным путем.

— Мы встретились в академии, и казалось, я знал ее всю свою жизнь, настолько близки были наши интересы, увлечения и мировоззрение…. Ты веришь в любовь с первого взгляда, Мэйтон?

Эльф кивнул. Мысленно уносясь в осенний солнечный вечер, под раскидистый платан, где он впервые познакомился с Лотиэль.

— …Что ты знаешь о последней войне, Мэйтон?

— Только то, что написано в свитках по истории. О том, как победили нагилов, как люди предательски ударили в спину.

Ингвариоэнн хмуро кивнул.

— .... В тот день мы должны были покинуть этот мир, и прикрывали отход всех наших. Мы с ней остались вдвоем. Остальные ушли. Вокруг кипел бой. Когда ворота уже закрывались, и нам оставалось несколько тростей до них, откуда-то появился тот человек. В черном доспехе, с желтыми змеиными глазами.

Ингвариоэнн нахмурился, лицо его вдруг стало злым, а взгляд жестким. Он ненадолго замолчал, дернув желваками, но взял себя в руки и продолжил.

— Я не видел его, а он целил в меня. Аэлинн встала у него на пути.

Он надолго замолчал. Взгляд Ингвариоэнна блуждал где-то далеко, казалось, проникая сквозь толщу камня и пространства, там, где кипел бой, а небо пахло озоном, там, где все было по-другому, где она еще жила, а он любил ее.