Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон

Бьярни в изумлении смотрел на него.

– И я хотел, чтобы ты попытался отбить у меня эту деву, – Торвард не глядя кивнул в сторону Ингебьёрг, – раз уж ты без нее жить не можешь. Но что-то я теперь усомнился, что это так. Похоже, ты меня провел. И вовсе не на этой йомфру ты хочешь жениться.

Он посмотрел на Раннвейг. Когда он застал их с Бьярни, не отрывающих глаз друг от друга, их лица ему многое сказали.

– Я сам себя чуть не провел. – Бьярни смущенно улыбнулся, еще не зная, верить ли тому, что вдруг обнаружил в собственной душе. – Но это ничего не меняет. Йомфру Ингебьёрг стала твоей пленницей из-за меня. И я здесь затем, чтобы освободить ее. Если ты хочешь биться со мной, то я готов.

Торвард посмотрел ему в глаза.

– Ты ведь собираешься сделать мне одолжение, – заметил он, и Бьярни пожал плечами. – Ты готов со мной биться не ради этой девы, а чтобы сделать мне приятное. Да чем же я тебе так нравлюсь, тролль тебя подери?

– Ты… – Бьярни сам с трудом понимал, чем же его так привлекает этот странный человек. – Я и сам удивляюсь. Ты ворвался в мою жизнь как злейший враг, принес мне много зла, но из этого зла потом выросло много блага.

– Это мое проклятье тебя зацепило. Оно все мои стремления выворачивает наоборот. А у тебя сильная своя удача, вот и вышло так, что мое буйство тебе пошло на пользу.

– Глядя на тебя, я понял для себя самое главное. Можно быть достойным человеком в любой одежде и даже в любом положении. Достоинство – внутри. И сила там же.

– Так ты и сам это знал. – Торвард повел плечом. – Когда ты в одиночку поджег крышу у меня над головой и вынудил конунга фьяллей с дружиной ночевать на снегу, силы и достоинства у тебя и у самого хватало.

– Но тогда я об этом не знал. Я хотел, чтобы меня уважали люди.

– Ха! – Торвард хлопнул себя по колену. – Да если бы я вечно думал, что обо мне подумают… мне бы лучше вовсе на свет не родиться.

– Ты родился наследником престола. Это немножко другое. И ты им всегда оставался, даже когда ничуть не заботился об этом. И еще… моя сестра Элит…

Бьярни неуверенно оглянулся на фру Сэлу, не зная, не окажет ли он дурной услуги хозяину, упоминая об Элит в этом доме. Но Торвард только усмехнулся, а фру Сэла на миг многозначительно сжала губы, будто проглотила насмешку, и бросила на Бьярни взгляд, говоривший, что она и так все знает. В подробностях.

– Я не могу ненавидеть того, кто был другом моей сестре, самой дорогой… одной из самых дорогих для меня женщин на свете, – окончил Бьярни. – Но если ты хочешь…

– А, ладно! – Торвард махнул рукой. – Тролль с тобой! Нет в тебе злости, а без этого не драка выйдет, а одна ерунда. Мог бы я, конечно, тебя разозлить, это за мной не заржавеет, но что-то мне тоже этого не хочется. Уж больно ты забавный!

Бьярни вовсе не находил себя забавным – кажется, он песен не поет, на пирах не пляшет, «лживые саги» не рассказывает и стихов не слагает. Однако Торвард ясно видел, как причудливо обходится судьба с сыном Дельбхаэм, и это казалось ему весьма забавным.

– Забирай свою девку так, без драки, – продолжал он. – Я тебе ее просто продам. За марку серебра. Девка молодая, собой ничего, с мужиками не валялась, если не врет, и я ее не трогал, для тебя, дурака, берег. Да и не нравится она мне. – Он ухмыльнулся. – Марку за нее заплатить можно, я сильно не заламываю. Она ведь не дочь рига, как твоя мать, чтобы запрашивать за нее целых три!

И до Бьярни стало доходить, что положение и впрямь складывается забавное. Причем создал его своими руками именно Торвард конунг. И Бьярни почувствовал чуть ли не любовь к этому человеку, который приготовил для него такую полную, роскошную, упоительную месть за все прошлые унижения. Ингебьёрг отвергла его сватовство, потому что он – сын рабыни. Теперь она сама – такая же рабыня, и именно он, Бьярни, покупает ее, но по цене в три раза ниже, чем была заплачена когда-то за его мать – ту самую, из-за которой знатная дева его презирала. А Ингебьёрг не дочь короля и трех марок не стоит!

И он робко улыбнулся. Не осознавая этого, он смотрел на Торварда сияющими глазами, и этот человек, который так странно себя вел и выражался так не по-королевски, уже казался ему чуть ли не лучшим на свете. Представ перед ним впервые как злой и жестокий враг, конунг фьяллей в итоге действительно сделал ему столько добра, сколько не сделал ни один друг или родственник!

Глянув в толпу женщин, Бьярни заметил там Ингебьёрг – но остановил взгляд на лице Раннвейг.