Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон

– Ну, а на меня наконец кто-нибудь посмотрит? – раздался знакомый низкий голос, звучавший весело и насмешливо.

Бьярни и Раннвейг оторвали взгляд друг от друга и обернулись. На пороге гридницы стоял Торвард конунг – в простой рубахе, со связанными в хвост волосами и с мокрым пятном на бедре. В руках он держал голенького младенца месяцев пяти на вид – младенец, лежа в этих широких ладонях, ничуть не беспокоился и гугукал. Видимо, он и произвел то пятно на конунговых штанах, но не похоже, чтобы кого-то из них двоих это смущало.

– У тебя есть сын? – От удивления Бьярни даже забыл поздороваться. Как-то ему раньше не приходило в голову, что дома, в логове Дракона Восточного моря, у того может быть семья, как у всякого обычного человека.

– Нет, это не мой, это Сэлы. Ну, заходи, раз приехал, чего на кухне-то торчишь? Все никак не привыкнешь, что ты теперь достойный, знатный человек? – Торвард усмехнулся, и Бьярни ничуть не показался обидным этот намек, потому что Торвард вовсе не собирался его обидеть.

Они прошли в гридницу, где уже ждала с чистой пеленкой наготове миловидная женщина лет двадцати, невысокого роста, тонкая, с умным и решительным взглядом серых глаз. Без лишних слов она забрала у конунга младенца и унесла пеленать, и Бьярни почему-то сразу подумал, что это – домашняя любовница Торварда. Хоть он и отказывался от родства с ее сыном, но что-то такое было в обращении этих двоих, что обличало тесные и привычные отношения. Торвард, все с тем же сохнущим пятном на штанах, уселся на высокое хозяйское сиденье, указав Бьярни место на скамье поблизости от себя.

– Есть хотите? – спросил он. – Скоро ужин будет, но, если голодные, я велю что-нибудь пока подать перекусить.

– Лучше спроси его, где Ингебьёрг! – шепнул Бьярни Ульв. – О боги, вот она!

Он все это время оглядывался и вот наконец заметил дочь Халльгрима. Она вышла из девичьей вслед за фру Сэлой, которая опять принесла своего перепеленутого младенца и скромно уселась с ним на женскую скамью. Ингебьёрг осталась стоять в дверях среди других служанок. С кухни туда же пробралась Раннвейг, снявшая передник, и встала рядом с сестрой.

Ингебьёрг несколько изменилась за то время, что Бьярни ее не видел, хотя он затруднился бы сказать, в чем дело. Она не казалась измученной или изможденной; одета она теперь была в простую рубаху, но гордая посадка головы отличала ее от прочих служанок. При первом же взгляде на нее Бьярни невольно вспомнил свою мать: между Ингебьёрг и Дельбхаэм появилось какое-то удивительное, хотя и трудноуловимое сходство. Дельбхаэм тоже знала, что заслуживает более высокого положения, чем то, которое занимает.

Бьярни дочь покойного Халльгрима будто не замечала, с напряженным и замкнутым лицом глядя куда-то в сторону. Решалась ее судьба, и решить ее должен был тот, кого она с презрением отвергла. Она и хотела снова получить свободу, уйти из этого чужого дома, где принуждена была выполнять разные работы наравне со служанками и рабынями, и отчаянно не хотела быть обязанной сыну Дельбхаэм!

– Мы не голодны. – Бьярни снова перевел глаза на конунга фьяллей, который с любопытством наблюдал за ним и Ингебьёрг своими блестящими темными глазами. – Я скорее хотел бы узнать…

– Говори, не стесняйся, – подбодрил его Торвард конунг. – У нас тут не Винденэс, можно не ждать из вежливости до завтра, чтобы сообщить о том, что у тебя распорот живот и ты срочно нуждаешься в помощи лекаря. Ты ведь очень хочешь мне сказать: какого хрена ты, ведьмин сын, украл мою невесту?

Бьярни постарался подавить улыбку.

– По крайней мере, в таких выражениях я никогда не смог бы говорить с настолько знатным и прославленным человеком в его собственном доме. Но не скрою: когда я услышал о том, что ты похитил йомфру Ингебьёрг, дочь Халльгрима хёвдинга, я едва поверил своим ушам. Ибо я был уверен, что мы с тобой расстались по-доброму и у тебя нет причин желать мне зла.

– Есть причины! – протянул Торвард, уже не улыбаясь. При этом он внимательно рассматривал Бьярни, будто был в затруднении. – У меня есть причины если не желать тебе зла, то желать… чтобы ты желал зла мне!

– Как это?

– А так. Помнишь, как мы с тобой дрались на Клионне? Когда твоя ненависть ко мне сделала меня здоровым, хотя я до того едва на ногах стоял?

– Конунг, ты преувеличиваешь свое тогдашнее нездоровье, – заметил Сёльви.

– Ну, есть немного, – Торвард не стал спорить. – Но я был не готов драться по-настоящему, и вы все это знали. И в шесть рук пытались меня удержать – сам помнишь, Сёльви. И не смогли. А теперь я уже не на Зеленых островах и благословение Клионы и ее дочери меня не прикрывает. Мне нужна твоя ненависть, Бьярни сын Сигмунда, чтобы я мог хотя бы еще эту зиму прожить дома, не кидаясь на людей. Своих собственных людей, заметь, а они мне гораздо дороже, чем чужие.