Елизавета Дворецкая - Огненный волк, кн. 1 - Чуроборский оборотень

– Приносим. Репу, капусту, горох, всякий овощ.

– А головы человечьи?

– Да что ты! – Милава оглянулась на Огнеяра почти с ужасом. – И не слыхали даже о таком. У него же Хозяйка есть – ведунья наша, Елова.

– А что – не жертва? Она к нему в ельник когда ушла?

– Давно, я и не помню. Меня еще и на свете не было.

– Видно, молодая была, как ты, да?

– Да, наверное. Но это очень давно было. Она теперь совсем старая, седая вся.

Огнеяр помолчал. Он знал, что седая ведунья, живущая под покровительством Лесного Князя, не обязательно очень стара годами.

– А был бы я Лесной Князь – хотела бы ты моей Хозяйкой быть? – не удержавшись, спросил он, наклонившись сзади к самому ее уху.

– Да что ты! – почти с негодованьем воскликнула Милава. Такой разговор казался ей и бессмысленным, и опасным – у Леса тысяча ушей и тысяча глаз, его не следует раздражать пустой болтовней о важных вещах. – Лесные Князья – звери, – все же пробормотала она, смущенная необходимостью говорить княжичу то, что знают и малые дети.

– А я кто же, по-твоему? – задорно спросил Огнеяр.

Милава обернулась, взглянула в его весело блестящие темные глаза и поспешно отвернулась, будто обожглась. Она не знала, что ответить, в ее сознании образ Огнеяра был нечетким, колебался, как отражение в подвижной воде. Или как пламя.

– Ты не годишься, – коротко ответила она, и Огнеяр чувствовал, что она дрожит.

«Не годишься!» Огнеяр усмехнулся, но ничего не ответил. По правде говоря, он и сам почти не задумывался о том, на что годится. И сам с трудом мог бы определить, кто он такой. В нем жили два – или больше – разных существа, и мир его был неоднозначным. За тонкой пленкой внешнего бытия он видел его изнанку – все равно что видеть сразу и берег реки, и ее дно за толщей бегущей воды. Только где оно, это дно мира?

На левом запястье Милавы Огнеяр заметил полоску чеканного браслета из дешевого серебра, какие сотнями делают сереброкузнецы Чуробора и продают на торгу прямо из ларя. Плохое серебро быстро темнеет, но браслет Милавы был еще светлым, видно, его изготовили совсем недавно. Не раньше жатвенных торгов этой осени. Браслет этот означал, что девушка выдержала испытания по домашним и полевым женским работам, вступила в круг взрослых невест и теперь вольна выбирать себе жениха. Огнеяру было приятно увидеть у нее невестино обручье – знак воли и никому еще не отданной любви. Он взял руку Милавы и приподнял, словно хотел разглядеть браслет получше, но девушка боязливо отняла руку. Огнеяр усмехнулся.

– Отчего же не хочешь показать? – спросил он, обращаясь к затылку отвернувшейся Милавы. – Может, я его у тебя в подарок попрошу?

– Глупостей-то не болтай! – сурово, даже с легкой обидой ответила Милава. Уж не за дурочку ли он ее считает? – Ты – княжич, тебе надо на княжне жениться.

– На княжне? – Огнеяр насмешливо свистнул. – Да я в жизни ни одной княжны не видал, не знаю, какие они и бывают-то.

– Ну, на боярской дочери, – не сдавалась Милава. – Или на воеводской.

– А воеводские дочери меня боятся. Говорят, не человек я.

Милава обернулась и посмотрела наконец ему в лицо. Огнеяр старался сохранить веселый вид, но это оказалось нелегко. В самое сердце его вдруг уколола тревога – а вдруг она сейчас скажет, что тоже боится его за это?

А Милава смотрела ему в глаза, как будто старалась заглянуть поглубже и понять, правда ли это все. Взгляд Огнеяра показался ей напряженным, он не вязался с веселым голосом, и в глазах его была тревога. Милаве вдруг стало жалко его – кто он ни есть на самом деле, а живется ему, как видно, нелегко.

Милава опустила глаза, ничего не решив, а потом сама поднесла руку к руке Огнеяра, державшую поводья, и прикоснулась к ней своим браслетом. Огнеяр усмехнулся – он понял ее. Его собственные серебряные браслеты, бляшки пояса, оклады оружия всю жизнь помогали ему убедить окружающих, что он не принадлежит к нечисти, боящейся серебра. Он – оборотень, но не зверь в человеческом теле, а бог!

– А мои-то – или не видишь? – Он улыбнулся и встряхнул рукой, показывая тяжелый, старинной работы – из ларей деда Гордеслава – браслет у себя на запястье.

– Вижу, – ответила Милава, немного смущенная своей проверкой. – Твои-то – я не знаю какие, а мой – настоящий, из чистого серебра.

– Так не будешь меня бояться? – тихо и весело спросил Огнеяр, чувствуя, что еще немного – и последний лед между ними будет сломан.

– Не буду.

Милава подняла глаза к его лицу и наконец-то улыбнулась. Она окончательно решила не бояться его, и видно было, что это решение доставило ей самой большое удовольствие. Огнеяру хотелось смеяться от радости, вместо багрового Подземного Пламени в нем вдруг вспыхнула яркая невесомая радуга. Милава отчаянно нравилась ему, и небывалым нежданным счастьем казалось то, что он тоже нравится ей и она его не боится. Она согласилась посчитать его человеком, поверила ему! Среди зябнущей осени она была ярким, свежим весенним цветком, и в самое сердце Огнеяра вдруг повеяло весной.