Елизавета Дворецкая - Ночь богов, кн. 2 - Тропы незримых

У ворот внешнего вала встал Яровед, облаченный в самый торжественный наряд верховного Велесова волхва – в медвежью шкуру с мордой зверя на голове, со множеством бубенчиков и оберегов, звенящих на груди, на поясе, на руках и на ногах, с высоким посохом в руке, который тоже венчала искусно вырезанная медвежья голова и украшали бубенчики.

– Восславим, люди, Рода Всесущего! – воскликнул Яровед, подняв свой посох, и народ ответил ему дружным ликующим криком.

Все уже были возбуждены, взбудоражены прошедшими обрядами, пылание нового священного огня, земного отсвета возрожденного солнца, согревало кровь и наполняло каждого изнутри божественным светом. Каждый уже ощущал, как сами его кости и жилы шевелятся, как реки подо льдом и корни под землей, оттаивая весной, готовясь принять искру новой жизни.

А Яровед поднял руки и начал славить Рода. Его сильный голос разносился над замерзшей рекой, над снегами, над разношерстой толпой, переодетой немыслимыми чудищами, и каждое из этих «чудищ» подхватывало священные слова:

– Деды наши, бабки наши! – позвал Яровед, когда отзвуки общего призыва стихли. – Придите к нам! Угощение для вас готово, на столах разложено! Готовы для вас и хлеба, и каши, и меды, и чаши! Придите к нам!

– Придите к нам! – дружно подхватила толпа.

Замолчав, все подняли глаза в небо.

Мигом стих ветер, в мире установились тишина и покой. Время остановилось, и пространство замерло, слив всю свою бесконечность в единую точку. И темное небо осветилось. Словно бы раскрылся ночной свод Среднего неба, открыв взорам вечный свет Верхнего неба, где живет Сварог, где хранится белый свет [19]и обитают души предков.

Потом повеяло легким теплым ветром, дующим сверху вниз; казалось, сам этот свет нисходит к темной земле. С этим ветром спускались души умерших дедов – те, кто умер в День Богов, навек слившись с духом Рода, и потому не мог возвратиться в Явный мир в новорожденных потомках. Но в эти двенадцать волшебных дней и они возвращались на землю, входя в тела своих ныне живущих внуков и правнуков. Для них были накрыты столы в домах и в святилище, для их приема были приготовлены тела, с утра омытые в бане со священными травами. И для них предназначались эти дикие, несуразные наряды – ведь когда вокруг так много потусторонних духов, среди них может оказаться и зловредный. Но этаких чучел он, во-первых, сам испугается, а во-вторых, никогда не найдет среди них того, кого хотел испортить.

Лютава стояла в толпе возле самых ворот внешнего вала, одетая в Лютомеровы порты и рубаху, которая у нее путалась в ногах, в своей волчьей накидке, которая сегодня не выделяла ее в толпе людей, тоже наряженных в вывернутые кожухи. На голове у нее была шапка деда Туряка, под которую она запихала сложенную косу, а вместо нее из-под шапки торчали восхитительно пышные, перепутанные кудельные космы. Лицо она измазала сажей и нарисовала черные хазарские усы. Никакой зловредный дух не мог бы узнать в этой кикиморе княжну Лютаву, дочь Вершины и Семилады.

Глядя в волшебный свет Верхнего неба, она забыла обо всем, что с ней случилось в последнее время, чувствуя одно – они идут. Так бывало уже не раз, но каждый год она по-новому, с новой остротой и трепетом переживала слияние с духами предков, вернувшихся к ней. Тело словно бы наполнялось силой и светом, глаза начинали видеть по-другому, ушам открывалось недоступное ранее, а в голове вспыхивало разом множество новых, не принадлежащих ей чувств, мыслей, знаний. Она вдруг стала мудра, как десятки и сотни ее прабабок, и с силой десятков и сотен душ ощутила ликующую радость от новой встречи с земным миром – миром Яви, который так же желанен и недоступен для покинувших его, как желанны для любого светлые Сады Сварога. Это был праздник слияния земли и неба, живущих и живших, праздник, объединяющий все силы вселенной в один общий хоровод.

– Славен Божич Коляда! Гой! Славен будь! – громко запел Яровед, со звоном потрясая своим посохом.

Голос его разорвал тишину, пробудил к жизни души предков и потомков, слившихся в одну. Все вздрогнули, вспрянули, опомнились и дружно закричали: