Елизавета Дворецкая - Ночь богов, кн. 2 - Тропы незримых

Но оказалось, что гости приехали вовсе не с целью здесь остаться. Даже заходить в ворота они не собирались, им требовалось только, чтобы Просим показал дорогу.

– Отведешь Вершинину [15]в новую рощу, – велел боярин Толига. – Знаешь, где там ель вывороченная, старая, уже лет семь или десять, как упала?

– Знаю… – еле выговорил помертвевший бортник. На болоте лежало много вывороченных елей, но он сразу подумал только об одной.

– Отведешь, покажешь ей выворотень, сам в стороне обождешь, пока не позовет, а потом назад проводишь. Да смотри, чтобы все было гладко. Учудишь чего – двор сожгу, самому шею сверну, а детей в холопы заберу! – пригрозил Толига и показал свою плеть. – Понял, смерд?

– Понял. – Просим поклонился. – Сейчас, боярин. Не гневайся. Клюку только возьму. Не могу я без клюки-то… Не дойду…

Спешно отыскивая свою клюку, где-то рядом прислоненную к тыну, Просим сам себя не помнил от удивления и гнева. Это что же выходит? И князева жена заодно с той подлой тварью, и Толига с ними? Руки старика дрожали от негодования, ноги слушались еще хуже обычного, когда он наконец вышел за ворота и поковылял в обход тына, показывая дорогу. Вслед за ним Ячмень вел лошадь – Замила могла держаться в седле, это дело нехитрое, но ездить верхом по-настоящему не умела. Проводя жизнь в затворничестве, как привыкла на Востоке и к чему располагало ее положение чужеземки, она чуть ли не впервые в жизни оказалась в зимнем лесу и была потрясена этим путешествием не меньше, чем самой его целью.

О вывороченной ели ее предупреждала Галица той ночью, когда Замила передала ей хазарский пояс и когда они виделись в последний раз. Чувствуя себя уже в силах сплести нужную ворожбу, Галица, однако, понимала, что дело может сорваться, и тогда ей придется уйти. Да и убить разом Лютомера и его сестру едва ли выйдет – это было бы уж слишком редкое везенье, на которое расчитывать не приходилось. А дочь Семилады, потеряв обожаемого брата, ради мести не пожалеет ничего и чуть раньше или чуть позже докопается до правды. И тогда на виновного обрушится гнев если не князя и всех угрян, то бойников-побратимов Лютомера – несомненно.

Впрочем, если все задуманное исполнится, вскоре Галица будет в силах противостоять даже волчице Марены. Но ей требовалось время – и не такое уж малое время, чтобы ворожба сплелась, чары окрепли и власть перешла в ее руки. А до тех пор нужно было скрыться, обезопасить себя и спокойно выждать. Ночью, передав Замиле хазарский пояс с отравленной зачарованной иглой, Галица уже знала, что ей нужно уходить. Свое нехитрое имущество – сменную рубаху, чулки, гребень, кремень с огнивом – она уложила в лубяной короб, взяла хлеба на несколько дней и еще до рассвета выскользнула за ворота. Понимая, что в отдалении придется провести несколько месяцев, она взяла с собой и теплую одежду – шерстяную свиту, овчинный кожух, – свернув их и привязав на короб сверху. Путь ей предстоял неблизкий.

На случай же, если понадобится что-то спросить или передать, Галица научила Замилу прийти в ельник, что возле Просимова займища, найти там яму с водой возле вывороченной ели и сказать, что надо, в эту яму.

Хвалиска дрожала, несмотря на то что оделась для поездки в соболью шубу, поверх которой еще накинула толстый шерстяной плащ. Южная уроженка, в землях угрян Замила отчаянно мерзла по зимам и за много лет так и не смогла привыкнуть к холоду. Зимний лес, даже среди дня сумрачный и угрюмый, этот старый хромой колдун, ненависть которого она угадывала по тем коротким взглядам, которые он на нее бросал, предстоящее дело, которое казалось Замиле настоящим колдовством, – все это вместе наполняло ее трепетом и страхом. Но делать нечего. Галица сейчас оставалась ее единственным оружием в борьбе за будущее благополучие сына. Она была готова отдать за него что угодно, а пока требовалось совсем немного – пообещать, что, когда Хвалислав станет князем, ей, Галице, Замила найдет в мужья кого-то из бояр и даст богатое приданое. Дочь холопки хотела закончить жизнь боярыней, хозяйкой богатого и уважаемого рода. Добиться этого только колдовством она не могла, потому что рано или поздно колдунью разоблачат и все кончится для нее очень плохо. А вот если князь даст приданое и подберет мужа для своей молочной сестры – это никого не удивит. Даже если кто-то и задумается, за что такая честь, то вслух сказать едва ли решится. Эти две женщины, дочь холопки и чужеземная рабыня, были почти одинаково бесправны в племени угрян, но обе хотели большего. Одна из них владела чарами, другая – любовью князя. Соединив свои усилия, они смогли бы добиться многого. Если бы только им не мешал старший сын Вершины, оборотень, от которого нужно было так или иначе срочно избавиться!