Джеймс Кейбелл - Таинственный замок

– Да, наш род процветал. Постепенно росло состояние, а вслед за ним и положение в обществе. Кажется, фортуна баловала нас, в особенности в годы, когда женщины правили Францией. Именно им мы обязаны самыми большими своими успехами. Так, королева Изабо Баварская больше других способствовала процветанию нашего дома, гораздо больше, нежели Анна из Божо и Екатерина Медичи. Многие отмечали это совпадение. Но лишь шестьдесят лет назад Марион Делорм в приватной беседе с великим Кардиналом с особым красноречием упоминала о твоем тезке, Флориане, после чего он получил титул герцога и соответствующие ему владения на юге.

– Я знаю еще, что его дядю сожгли как оборотня. Мадемуазель Делорм была очень добра, не так ли, месье отец мой? – спросил мальчик.

– Она была широко известна, сынок, за свою безграничную щедрость, и когда мой отец перестраивал Бельгард и поднял Гугенотское крыло замка, он запечатал ее подвязки за угловым камнем, как раньше делали с мощами святых. Есть целая легенда о том, как ему удалось приобрести их. Для моего благочестивого деда ничто не имело такой важности, как эти драгоценные подвязки.

– Мне очень хотелось бы знать эту легенду, – прошептал Флориан.

– Никто не знает ее. Мой дед отличался благоразумием. Поэтому он преуспевал. И его сын, мой достопочтенный отец, также преуспевал во времена регентства Анны Австрийской, несмотря на открытую недоброжелательность Мазарини. Правда, имела место некая история – я не знаю ее в деталях – о ночном чепчике под подушкой королевы, по поводу которой его Преосвященство потребовал объяснений. Мой почтенный отец никогда не отличался даром красноречия, но он был благоразумен и потому преуспевал. И я, сын мой, переживал счастливые дни во времена мадам де Монтеспан.

Флориан попытался вспомнить что-либо о мадам де Монтеспан, но в голову приходили мысли о последней любовнице короля и, как поговаривали, его морганатической жене.

– Мадам де Ментенон также очень хорошо относится к вам, не так ли, отец?

Герцог сделал легкий жест рукой, словно отказываясь от незаслуженной похвалы.

– Я близко знал мадам во времена ее первого замужества. Ее муж был ни на что не годным калекой, да к тому же без гроша в кармане. Тогда у меня появилась возможность утешать несчастную. Мадам де Ментенон хорошо помнит те времена и признательна, что их не вспоминаю я. Мадам очень добра. Однако о лордах Пайзена ходят странные слухи. Суеверные люди приписывают нам владение неким талисманом, дающим возможность пойти дальше в своих взаимоотношениях с женщинами, чем большинство мужчин.

– Вы имеете в виду нечто вроде волшебной лампы или колпака желаний? Или магического жезла? – воскликнул заинтригованный Флориан.

– Да, что-то в этом духе. Рассказывают даже, как именно при точном использовании талисмана наш род добился такого процветания. Впрочем, не обошлось и без следования великому закону бытия. Конечно, Коллин помогает нам в беде.

– Что такое Коллин?

– Пока я вынужден молчать, ибо ты еще слишком мал. Но когда ты станешь мужчиной, я должен буду рассказать тебе, Флориан, о наследстве, оставленном нашим сожженным предком, которого ты недавно вспоминал, о том, что он завещал нам. Это произойдет очень скоро.

– Отец, а что означает великий закон бытия?

Герцог некоторое время задумчиво смотрел на сына.

– Никогда не следует грешить против ближнего своего, – ответил он.

Монсеньор замолчал и, поднявшись, наконец, со скамьи, пересек газон и стал подниматься по широкой изогнутой мраморной лестнице, ведущей на южную террасу Сторизенда. Флориан следовал за ним. Некоторое время он тоже молчал, чувствуя себя немного подавленно.

– Да, но отец мой я не понимаю…

Герцог повернулся к сыну – высокая фигура в темно-голубом и золотом. Он стоял возле одной из ваз, искусно украшенных резными венками. Летом их обычно переполняли розовые и желтые цветы: вазы никогда не пустовали, и садовники следили за сменой завядших букетов.

– Молодость никогда не видит скрытого смысла этого закона, сын мой. Я не уверен, хорошо это или плохо.

Герцог вновь замолчал, задумчиво глядя через террасу на зубчатые стены и четыре башенки южного фасада. Его взгляд, казалось, окидывал по очереди фонтаны, окруженные низкими изгородями, посыпанные гравием дорожки террасы, окутываемый мраком замок. Сумерки сгущались: виднелся свет в одном из окон.

– Ну, вот мы и дома, юный мечтатель. Я тоже когда-то любил мечтать… Нас ждет твой маленький брат, Флориан. Пора.