Джеймс Кейбелл - Таинственный замок

Флориану это казалось знаменательным началом жизненного пути для мальчика одного с ним возраста. Все последующие чудеса в сравнении со столь душещипательным моментом меркли в глазах ребенка. Впрочем, никто не мог без внутренней зависти слушать рассказы о долгих путешествиях святого на Красные Острова и в королевство Клиффа, в Пойолу, и даже в Стрэмбол с его золотыми тротуарами, где каждая женщина держала при себе ядовитую змею для охлаждения пыла несчастных влюбленных. Или о волшебном путешествии, которое совершили Святой Хоприг и Святой Йорк в каменной кормушке для животных, с тех пор находящейся на берегах Пуактесма. В день зимнего солнцестояния, во время чудотворного дождя из яблоневых лепестков, белый вол пересек страну холмов с двумя святыми, которые проповедовали по очереди и обращали людей на всем пути в Пэдигон. Флориану особенно запомнился своеобразный способ передвижения, которым воспользовался Святой Хоприг в своем путешествии на север, вплоть до двора отца Мелиор. Там он продолжал совершать чудеса и вышел победителем из противостояния с гнусным Хорригом. Но важнее сейчас Флориану казалась мысль о том, что так Хоприг пришел и к Мелиор, волшебной красавице, слегка укрытой фиолетовым одеялом в таинственном месте…

Само собой, месье Святой Хоприг очень любил ее, и оба они казались мальчику такими загадочными и прекрасными, ибо пришли из мира настоящих героев, мира куда более интригующего и совершенного, чем его собственный. Но именно по причине их необыкновенной красоты и святости он не считал себя достойным попасть в подобный мир. Страстно желая удостоиться этого, Флориан стоял, ожидая, пока его отец поднимется со скамьи под маленьким деревом с Востока. Сам герцог также казался погруженным в размышления о чем-то далеком и приятном.

– Вы только что сказали, месье отец мой, что мы в Пайзене не всегда стремились следовать примеру Святого Хоприга. Значит ли это, что раньше мы делали нечто недостойное? – робко спросил Флориан.

Монсеньор де Пайзен надел свою темно-лиловую шляпу, но продолжал сидеть. Казалось, что-то в словах сына позабавило его без видимой причины. Герцог считал, что земные создания часто, сами того не желая, выглядят очень забавно.

– Это наследственная слабость – нам было свойственно хвастаться своей родословной, ведь мы продолжаем прямую ветвь по мужской линии от Юргена Пуактесмского. Сей древний странник, согласно нашей легенде, однажды заблудился в спальне мадам Фелиции де Пайзен, и результатом его заблуждения стал виконт, который процветал при последних Капетах.

Флориан, согласно старомодному обычаю своего времени, воспитывался вне всякой лжи по поводу того, как и откуда появляются дети. Он заметил, с чувством легкой гордости:

– Да, его тоже звали Флориан, как и меня.

– О виконте ходили странные легенды. Согласно им он исчез в день свадьбы и появился вновь лишь через тридцать лет, все таким же молодым. Сам он рассказывал, что таинственным образом уснул где-то в заколдованном месте – это было своего рода оправданием за пренебрежение супружескими обязанностями. Скептики нашли историю банальной и неправдоподобной.

– Да, но сэр Огайер все еще спит в Авалоне, ожидая момента, когда Франция будет нуждаться в нем; и Иоанн погрузился в магический сон в Эфесе до тех пор, пока ему не придется свидетельствовать против Антихриста; и есть еще Мерлин в Брокалианде, и Святой Иосиф из Аримафеи в белом городе Сарры; наконец, месье отец мой, есть еще Мелиор и все люди короля Вильгельма в Бранбелуа.

– Так ты все мечтаешь о своей Мелиор, упрямый ребенок! Конечно, ты последователен и ссылаешься на реальные прецеденты в защиту своего тезки, а придерживаться логики и прецедентов всегда верно. Я надеюсь, ты это запомнишь.

– О да, месье отец мой.

– Но верно так же и то, что истории о спящих героях свойственны многим народам мира. В любом случае, Флориан де Пайзен был женат на внучке великого Дона Мануэля; таким образом, мы происходим от двух известнейших героев Пуактесма, но лично я склонен думать, что именно от Юргена мы унаследовали основные фамильные черты. В любом случае, с тех пор наш род процветал.

Отец Флориана откинулся назад, отложив недавний план относительно ужина. Нельзя сказать, что герцог с излишней щепетильностью относился к своим предкам. Он считал свою родословную достойной себя и одобрял ее.

Однако в его дальнейших словах сквозило легкое самодовольство: