Марина Дяченко - Мизеракль

– Ты испоганил мне аллею, Зубастик.

– Привет, Рерт. – Лив расстегнул ремень, удерживавший безвольную Доминику от падения. – Мы нуждаемся в ужине, отдыхе, неторопливой беседе.

– Кто это «мы»?

– Твой старый друг и прекрасная девушка трудной судьбы… Доминика, разжимайте-ка пальцы. Мы уже прилетели.

Дерево, кажется, вздохнуло, стряхнув с себя ездоков.

В полутьме – после заката в лесу наступили глухие сумерки – Доминике удалось разглядеть два идеально ровных ряда елей, образовывавших узкую аллею. Аллея брала начало от каменного крыльца; конец ее терялся в темноте.

Ключ лежал на кожаной скатерти, делавшей стол похожим на огромную книгу. Стальные грифоны тускло поблескивали глазами. Хищно и остро топорщилась бородка.

– Зачем тебе это нужно, Зубастик? – Рерт прошелся вокруг стола, заложив руки за спину.

– У меня есть имя, Рерт. Оно мне нравится.

Хозяин дома наконец-то угнездился в кресле. Своды потолка нависали над его головой, как обрывки каменной бахромы. В углу журчал, перекатываясь с камня на камень, ручеек, тонул в миниатюрном озерце. Поверхность озерца время от времени беспокоил всплесками большой рыбий хвост; жилище колдуна Рерта походило на пещеру. Удобную, теплую, жилую пещеру.

Лив помещался за маленьким столом у камина – пальцы его привычно крошили хлеб. Доминика, усаженная на покрытую шкурами скамью, массировала запястья и боролась со слабостью.

– Хорошо. – Беспалый колдун ухмыльнулся. – Хорошо… Зачем тебе это надо, Лив?

– Дружище Рерт, разве это имеет значение?

Рерт глянул на Доминику. Оглядел ее с ног до головы (святая добродетель! На кого же она похожа после безумного полета на дереве?!), щепоткой подергал себя за седеющую бороду.

– Благородная госпожа… Как вы думаете – зачем этот совершенно чужой вам человек тратит время, силы… Рискует, между прочим… Зачем?

– У него есть свой резон, – хрипло сказала Доминика.

– Какой же?

Доминика посмотрела на Лива. Тот развел руками, всем своим видом показывая: чего только не делает с людьми любопытство.

– Спросите у него, – порекомендовала Рерту Доминика. – Пусть он сам скажет.

Рерт снова поднялся, прошелся по комнате; зачерпнул воды из озерца, выпил, умылся. Подошел к камину; остановился перед сидящим Ливом, снова заложил руки за спину:

– Зубастик… У тебя свои принципы, но у меня – свои. Я не дразню тебя Мизераклем, но и ты не вправе требовать, чтобы я изменил однажды принятое решение. Это понятно?

– Вполне. – Лив кончиком пальца расставлял крошки на столе.

Рерт почему-то разозлился. Качнулся с пятки на носок и обратно:

– Этот ключ не имеет скважины! Его давно пора перековать на что-то полезное – на шило, например… Если его не перекуют на шило – он так и останется бесполезным хламом до скончания веков!

– Если ты не вернешь ему человеческий облик, – вполголоса добавил Лив.

Рерт подошел к нему вплотную, наклонился, тяжело опираясь на стол ладонями, задышал в лицо:

– Я не верну ему человеческий облик, Лив.

Лив наконец-то оторвался от созерцания крошек:

– А если я попрошу?

– А ты не проси, – сказал Рерт еле слышно. – Соарен наступает тебе на пятки… Не проси, Зубастик… – И добавил фразу, которую Доминика не расслышала.

Лив приподнял брови. Рерт резко выпрямился, отошел в угол, в темноту; Доминика слышала, как он звенит посудой и шелестит страницами, по-видимому, книги.

– Одна деталь, от которой зависит многое, – пробормотал Лив, разглядывая крошки. – Скажи мне, Рерт… Скажи мне, сколько лет этому ключу? Как давно он в последний раз разговаривал с тобой?

– Четыре года, – сказал беспалый из темноты. – Он был бессмыслен и безмыслен, как пудель.

– Неправда, – резко сказала Доминика.

Лив быстро повернул голову:

– Что неправда? Не четыре года, меньше?

– Неправда, что он был бессмыслен, – сказала Доминика.

Лив прищурился:

– Вы же сами говорили мне, что ваш сводный братец был преимущественно стрелок вишневыми косточками… и все.

– Он был бессмыслен! – провозгласил Рерт, появляясь из темноты с аптечной бутылочкой в руках. – Все они появляются из ниоткуда, не зная, зачем родились. Всем им кажется, что жизнь – всего лишь ящик без стенок и дна. Они не делают ни малейшей попытки осознать свое предназначение, они плывут, куда гонит их ветер, катятся с глупой улыбкой и довольны собой, полагая, что в этом-то и заключается мудрость!

– Он не сделал вам ничего плохого, – злобно сказала Доминика.