Дмитрий Емец - Третий всадник мрака

– Все ложь от первого до последнего слова! – оскорбился Хаврон. – Не сигареты, а шоколад! И никакой дороги в помине не было!.. Максимум, что я делал – это предлагал соседям по подъезду сбегать за продуктами и сдачу оставлял себе. Но ночевал я при этом дома, на собственной мягкой подушечке, проплаканной вдоль и поперек.

– Никогда не замечала, чтобы ты плакал в подушку.

– Я плакал мысленно, без слез, сохраняя на лице суровое и серьезное выражение, – заметил Хаврон. – Я оплакивал все те вещи, которые родители были не в состоянии купить. Девушек, которые доставались другим и многое иное, по внутреннему списку.

Эдя посмотрел на часы и внезапно засобирался.

– Но хватит тосковать! А то глаза будут красные. У меня деловое свидание с клиенткой, – заявил он.

– В одиннадцать-то вечера?

– А ты как хотела? Днем она скучает в какой-то конторе. И вообще там запущенный случай. Девушке двадцать семь лет, а она до сих пор не умеет варить кофе в турке и готовить пельмени в электрическом чайнике так, чтобы они не приклеивались к спирали. Мы договорились, что я буду давать ей уроки социального выживания, – сказал Эдя и удалился с деловым видом.

Примерно через минуту Зозо услышала, как за ним закрылись двери лифта.

Зозо осталась одна. От нечего делать она зашла в комнату и взяла с полки альбом старых фотографий. Вот Мефодий на утреннике в детском саду. Взгляд сердитый и недовольный. Картонная коробка с подарком досталась ему с оторванной ручкой. Интересно, это не в тот раз у Деда Мороза загорелась его ватная борода?

А вот папа Игорь, бизнесмен без мозгов и печати, по меткому определению Хаврона, ведет сына на прогулку в парк. За поясом у Мефа меч в пластмассовых ножнах, на шее автомат с батарейками. Вид крайне воинственный.

«Нет, – подумала Зозо. – Сейчас он изменился. Выкинул игрушки из головы, а все эти сабельки и подавно».

Вспомнилось: заскакивал Мефодий недавно в гости, попался ему на глаза кухонный ножик. Потрогал пальцем острие, хмыкнул и отложил.

Возвращая на место альбом, Зозо внезапно заметила, что рюкзачок Даф, который она сегодня забыла взять с собой, соскользнул с кровати на пол. Зозо наклонилась, чтобы вернуть его на место. Вернула и, сама не зная зачем, решила заглянуть внутрь. Распустила узел, потянула кожаный шнурок… Зазвенел колокольчик. Из рюзака вылетела ласточка и, задев мать Мефодия крылом по лицу, скользнула в форточку. Зозо испуганно отпрянула, соображая, откуда птица могла взяться в рюкзаке и как у Даф хватило ума ее туда засунуть. Заодно ей припомнилось, как Мефодий, когда ему было лет пять, упрятал соседского кота в морозильник. То ли в космонавтов играл, то ли в закаливание. Кота нашел Эдя, рывшийся в холодильнике в рассуждении чего бы перекусить. Бедная животина выжила, но дрожала до старости, стоило Мефодию появиться на горизонте.

Поколебавшись немного, Зозо вновь взялась за шнурок, стягивающий горло рюкзака. Новых ласточек не появилось, зато из рюкзака повалил густой фиолетовый дым. Он заволок комнату, проник в ноздри, и Зозо, в соответствии с цветом дыма, все стало вдруг фиолетово.

– Прямо магический чемодан какой-то! – подумала Зозо.

И именно в этот миг раздался звонок в дверь.

Решив, что это Даф, так как у Эди и Мефа были ключи, Зозо заметалась. Она вернула рюкзак на прежнее место, затянула шнурок и, напустив на себя служебно-казенный вид деловой колбасы, отправилась открывать.

Повернула замок, потянула дверь и оцепенела. Ворчливые слова: «Ты в курсе, сколько сейчас времени? В следующий раз будешь ночевать на лестнице!» – замерли у нее на губах.

На площадке стоял некто, чье лицо было скрыто букетом таких колоссальных размеров, что при некотором воображении им можно было париться в бане или подметать пол.

Зозо замерла в сладкой истоме. Примерно такой букет представлялся ей, когда она мечтала о новом замужестве и марше имени композитора Мендельсона. Но кто же прячется за букетом? Теперь это было самым принципиальным вопросом. Сама того не замечая, Зозо начала делать головой нечто вроде боксерских нырков, пытаясь заглянуть по ту сторону счастья. Но, увы, букет был так велик, что за ним можно было узреть лишь светлые брюки и черные блестящие ботинки с узкими носками.

– Вы, извиняюсь, в какую квартиру? – робко спросила Зозо, понимая, что одной этой канцелярской фразой выпала из рокового сценария великой любви.

Но – нет. В следующий миг букет уже был у Зозо в руках. Перед ней, улыбаясь пухлыми красными губами, стоял рыжий монарх в изгнании.