Александр Зорич - Конан и Смерть

При первом полном повороте ключа четыре штифта вернулись в пазы замочного механизма и разблокировали дверь.

Теперь дюжина молодцев могла, багровея от натуги, повернуть железный монолит вокруг оси-столба. Однако, Регин не считался бы Архимедом своего небогатого гениями времени, если б для пользования его дверью требовалась дюжина молодцев или, тем паче, магия.

Зигфрид провернул ключ вновь – на второй полный оборот.

В толще базальта над дверью зарычал, пробуждаясь, рукотворный водопад. Резервуар, вмурованный в скалу, исторг десять тысяч бочек воды.

Захлюпало в лопастях водяного колеса, затарахтели шестерни передаточного механизма; дверь обстоятельно приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в зазор мог протиснуться человек любой комплекции – даже амбал Конан.

Чтобы вновь заполнить резервуар, ключевой воде, струящейся потайными жилами скалы, требовались пять дней.

Второй резервуар, расположенный симметрично первому относительно дверной оси, по-прежнему был полон под завязку. Ему надлежало опорожниться во имя закрытия двери.

Вслед за Зигфридом в пещеру решительно шагнул Конан.

Просочившийся через дверь рассеянный свет осеннего дня сразу же взяли в оборот самоцветы, что в несколько пунктирных линий намечали стены и потолок просторного коридора. Коридор продолжался по прямой примерно шагов семьдесят, а потом плавным изгибом уходил вправо.

Яркий внутренний свет, которым вдруг воспламенились златожелтые, арбузовокрасные, зракосиние каменья насторожил Конана и оставил равнодушным Зигфрида. Варвар подозревал в лучистых, избыточно самоцветных самоцветах продукт святотатственной теургии, Зигфрид видел в них всего лишь остроумные светильники-указатели.

Смрада, липкой жижи отбросов, черепов и костей крупного рогатого скота – этих атрибутов неряшливого чревоугодия – приготовившийся к худшему Киммериец в коридоре не обнаружил.

Обитель Фафнира выдавала в его хозяине существо чистоплотное и даже творчески мыслящее, но флегматичное, ленивое, склонное действовать спорадически во время редких припадков вдохновения. Существо, не приученное к регулярной, систематической работе демиурга. Что было вполне объяснимо: ни демиургом, ни даже близким родичем демиурга Фафнир не являлся. Скорее уж двоюродным братом Орла, украшавшего римские легионные знамена и кокарды офицеров Luftwaffe.

Вдоль левой стены коридора кусками бокситовой руды размером с кулак было выложено: «Все люди слепнут во тьме. Фафнир во тьме зрит. Следовательно…»

Увенчать свой силлогизм выводом дракон поленился.

Дальше – больше. «Все разумные существа говорят. Все люди суть разумные существа. Следовательно…»

»…все люди говорят», – машинально додумал Зигфрид.

Однако это было неправдой, потому что многие люди все-таки не говорят. Например, немые.

Похоже, расхождение теории с практикой было очевидно и Фафниру. Но, не желая отказываться от преисполненной метафорической глубиною максимы «Все разумные существа говорят», дракон попытался сыграть не по правилам.

«Все говорящие драконы суть разумные существа» – написал Фафнир. При этом он с легкостью опустил необходимую по силлогистическим канонам посылку «Все драконы суть существа».

И так далее. Дракон мыслил и даже старался пособлять своим размышлениям при помощи опорных записей, но овладеть своей интуицией и отчеканить недавно сделанное экзистенциальное открытие звонким человечьим слогом никак не мог.

Изгиб коридора открыл драконоискателям одно из последних творений Фафнира – внушительную глыбу горного хрусталя. Только приноровившись к непривычному освещению и проникшись своеобразием художественного мышления творца в ней можно было опознать автопортрет в одну двенадцатую натуральной величины. Хрустальный дракон лежал на полу, по-кошачьи подвернув передние лапы под грудь и накрывшись с головой правым крылом.

За изготовлением левого крыла Фафнира как раз застал король Зигмунд, приехавший посовещаться с мудрым змием насчет финансовой политики королевства. Зигмунд спугнул фафнирово вдохновение, а потому автопортрет так и остался однокрылым.

Будучи от природы наделен весьма совершенным инструментом, ваятель пренебрегал традиционными орудиями скульпторского труда – пренебрегал в силу врожденной гордости. Для черновой обработки хрусталя Фафнир использовал алмазные резцы верхней челюсти. Проработка деталей производилась когтями передних конечностей, шлифовка – наждачной кожей хвоста.