Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

«Гуси» тоже не вчера вылупились. Двухмачтовик ловко разворачивался, спеша повернуться к наглой галере бортом. С такого расстояния не промажешь и не уйдешь. Значит, вперед, пока «гусь» не закончил маневр.

Счет шел на минуты. Кто быстрее – рвущиеся на пределе гребцы или мечущиеся по вантам матросы. Если дриксенцы успеют выстрелить, от «Акулы», конечно, что-то останется, но праздник кончится. И надолго.

Галера топталась на месте, а корвет крутился юлой, из-за носовой фигуры выплыло одно жерло, второе, третье. Черные дыры плюнули огнем и дымом, над головой злобно свистнуло, за кормой выросли белые кусты...

Успели! Успели, раздери всех закатные кошки! Стреляйте теперь, хоть устреляйтесь, морю от ваших ядер не холодно и не жарко!

– Проскочили, – орет Ниччи, выбивая по урготскому нагруднику лихую дробь, – ну, теперь все! Теперь он наш!!!

– Рангони на купца польстился, – роет палубу Уго, – а мы вояку взяли! Вояку!

Вот уже и борт, темно-синий, в фальшборте дыра, дальше еще одна...

– Разворачивай, – кричит Луиджи, – весла сушить, крючья, кошки готовить!

Полоумная галера выскочила из дымного облака и набросилась на корвет охраны, наплевав на «Хитрого Селезня», но Добряк Юхан и не думал обижаться. Напротив, невнимание фрошеров к его лоханке было добрым предзнаменованием. Судьба намекала, что ловить в хексбергской кастрюле больше нечего, надо убираться подобру-поздорову, благо начинало смеркаться, а дым поможет спрятать концы.

Шкипер от души приложился к изукрашенной рыбодевами фляжке, приглядел подходящее дымное облако и рявкнул рулевым:

– Руль к ветру! Помалу!!!

Нос «Селезня» послушно повернулся. Молодец, кораблик, ой молодец! Да чтоб такого славнягу бросать под фрошерские пушки! Ни в жизнь!

– Руль на ветер!.. – Фрошеры, будь у них хоть по восемь зенок и четыре башки, поймут, что «Селезень» поворачивает, только когда заполощет фор-марсель. И пусть они хоть лопнут, у кораблика будет приличная фора. – Руль на борт! Живее, к крабьей теще захотели?!

«Хитрый селезень» послушно и весело приводился к ветру, он не хотел к крабьей теще, он хотел в гнездо.

– Контра-брас!... Руль на борт... Пошел боковые брасы!

Всем бы так вертеться! Лечь на другой галс, не потеряв ни минуты, не всякий вояка сможет! Добряк был готов облобызать свою лоханку и выплатить матросам по лишней монете, хотя хватит с них и двойной чарки. Но сегодня...

– Так держать, – гаркнул Юхан самым нежным образом, – нам – можжевеловку, дурням – воду...

Полдела было сделано, «Селезень» резво скользил к выходу из невезучего залива. Пушечные залпы, столбы дыма над горящими болванами, качающиеся на воде обломки уходили назад, оставалось решить, куда податься.

Бравый шкипер видел, как в начале боя улепетывал Бермессер, и за ним никто не гнался, но то в начале. Сейчас, господа селедки, фрошеры так просто не отцепятся. Рассветет – и в погоню, а пушек у них много, и пушки здоровые. Как начнут прочесывать море, так и проутюжат до самой Штейнхунд, и уж тут как повезет... Шкипер вытащил флягу, потряс под ухом, внутри призывно булькнуло, но Юхан всегда знал, когда нужно остановиться. Потому и выныривал из всех передряг, как деревянное яйцо. Добряк щелкнул грудастую рыбодеву по переходящему в хвост круглому пузу и изрек:

– А что мы забыли на севере, цыпочка ты моя?

Цыпочка гордо промолчала, Клюгкатер сунул флягу в карман, чихнул и почесал нос. Если мы ничего не забыли на севере, почему бы нам не пойти на юг? Там фрошеры искать не станут, в Ардоре врагам Талига ловить нечего, но разве Добряк Юхан кому-нибудь враг? Он – мирный купец, его знает все побережье, и ардорская таможенная служба в том числе.

– Юнга, – гаркнул шкипер, – живо, крабий пащенок!

– Здесь юнга, – на военный манер завопил Питер.

– Передай рулевым: курс юго-юго-запад. Только тихо!

Племянник растворился в сумерках, почти сразу заскрипели реи. «Селезень», как и положено приличной утке, отбывал в теплые края. Пережидать зиму. Добряк Юхан неторопливо прошелся по корме, весьма довольный своим судном и собой. Правильно он продавал тестю господина капитана над портом кэналлийское по цене торского... Браунбард говорил, что он выбрасывает деньги, а где теперь этот Браунбард, господа селедки? С крабовой тещей пиво пьет! Нет, прикармливать нужных людей – это не убытки, убытки – это тащиться за ненужными!

– Судя по всему, мы оторвались, – лейтенант Лёффер стоял сзади и улыбался. – Это не может не радовать.