Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

– Почему?

– Потому что Эркюля не короновали, а Оллары до Сильвестра не пытались уничтожить Раканов. Теперь понял?

– Нет, – признался Дик, которому хотелось схватить проклятую бумагу и сунуть в камин вместе с ядовитой коробкой.

– Если бы Эсперадор помазал Эркюля Ракана на царство, Франциск обнародовал бы завещание, а Шарль Эпинэ и Ариан подтвердили бы, что оно подлинное. Эркюль и Бланш были бы опозорены и оказались на помойке, потеряв даже то немногое, что у них оставалось.

– А почему Франциск этого не сделал?

– Потому, что бастард был умен. Есть оружие, которое можно пустить в ход только раз. Лучше дать врагу понять, что оно у тебя, и сохранить его на будущее. Были у Франциска и другие резоны. Обнародовать завещание Эрнани означало поставить Алву выше Олларов.

– Но узурпатор и так все завещал Рамиро.

– Умирая. К тому же тот завещанием не воспользовался, значит, Франциск сумел найти управу и на Воронов. И... Дикон, надеюсь, ты понимаешь, что после этого оставить Рокэ Алву в живых нельзя?

– Потому что он король?

– Нет. И да. По законам Ушедших, воля смертных ничего не решает. Я – король, потому что в моих жилах течет кровь Раканов, а не потому, что кто-то когда-то что-то завещал. Точно так же ты останешься Повелителем Скал, что бы с тобой ни было и где бы ты ни очутился. Придет время, и за нас скажет наша сила, но пока мы еще не в Золотой Анаксии. Нужно считаться и с Агарисом, и с Золотым Договором, поэтому, когда всплывет исповедь Эрнани, а она всплывет, Алва должен быть в Закате. Ты понял?

– Да. – Святой Алан, ну почему Ворон не погиб, прорываясь к эшафоту? Так было бы легче всем.

– Робер проявил то ли благородство, то ли трусость, – казалось, сюзерен читает мысли Ричарда, – но что не сделано, то не сделано, а теперь на наши головы свалился кардинал, который видел Алву в Багерлее. Я не могу запретить Левию навещать узника.

– Но как же...

– Убийство пленника плохо пахнет. – Сюзерен взял в руки закатную шкатулку, посмотрел, поставил на стол. – Если Алва умрет в Багерлее, это объявят убийством. Даже если он прыгнет с башни или подхватит лихорадку.

Дикон, у нас один выход. Суд. Суд эориев, как при Эрнани Святом. Против этого не возразит даже кардинал. Хвала Ушедшим, Ворон натворил столько, что его можно казнить четыре раза, и это будет справедливо.

Золотой тал взмыл вверх осенним листком и упал на серый песок. Берто Салина наклонился над лежащей монетой и возгласил:

– Дракон!

– В этот раз догонять тебе, – Рангони хлопнул Луиджи по плечу, – если, конечно, они рискнут сегодня.

– Не сегодня, так завтра, – утешил увязавшийся за Луиджи на берег Марио Ниччи, – а не завтра, так когда-нибудь.

– Твой друг Вальдес предложил бы пари, – капитан «Черного ворона» поплотней запахнул черный же плащ. – Не вижу, почему б нам не взять с него пример. Десять талов – на сегодня.

– Двадцать – на завтра, – Луиджи повернулся на каблуке, выдавливая в мокром песке ромашку. – Лучше я выкину двадцать монет, чем буду торчать на этих дюнах.

– Принято, – Марио разнял руки капитанов и поежился. – Кошачья погодка!

– Ты несправедлив, – укорил абордажника Джильди, – сегодня тише, чем вчера, и море спокойней. На месте «гусей» я б решился. Берто, что скажешь, затишье надолго?

– Рэй Вальдес говорит, дня на три, – откликнулся порученец Альмейды, приставленный к фельпцам в качестве знатока дриксенских кораблей и марикьярских сигналов. – Потом опять задует, ходить будет можно, стрелять – нет. До штормов далеко еще.

– Кавиоты [43]рыбачат, – Джузеппе проводил глазами сварливо вопящую птицу, – значит, крепчать не собирается. И чего думают? Погодка для высадки вполне подходящая.

– Это ты господину адмиралу цур зее скажи, – посоветовал Луиджи. – Любопытно, как его Уго обзовет? Вейзель – Везелли, а Кальдмеер?

– Кальдмеер – это что, – хмыкнул Рангони, – вот Бе-ме-кто-то-там и впрямь красиво.

– Бермессер, – поправил Берто. – Если б флотом командовал он, «гуси» б уже тут были. Вальдес теперь жалеет, что снял эту поганку с должности, но что сделано, то сделано.