Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

Ричард ничего не ответил. Олларианец наклонил кувшин, свет затравленно заметался по черно-красной струе. Отец Герман протянул юноше бокал, на плече священника топорщилась трехцветная кошка, ее глаза были прозрачными и зелеными, как незрелый крыжовник.

– Пей, Дикон, – сказала тварь и облизнулась, – это хорошая лоза. Четверо подарили нам радость, так радуйся...

Хорошая лоза... «Черная кровь»... Проклятый лекарь! Это сделал он... Лекаря привел Наль, которого он объявил своим наследником. Наль всегда ему завидовал, и еще он хочет Айрис. Они сговорились, сестра и кузен, и воспользовались первым удобным случаем.

– Я предупреждал вас, тан Окделл, – заметил священник, – вы не послушали. Что ж, ваш выбор и ваше право. Пейте, это все, что вам осталось.

«Пейте, это все, что вам осталось...» – руки двигались с трудом. Но Ричард все же отшвырнул проклятый бокал. Может, в нем и не было яда, даже наверняка не было, но вино было все тем же. «Черная кровь»... Как легко в ней растворить яд, белая крупинка тает и исчезает, словно ее и не было... Все, как было, только вместо жизни – смерть.

Алатский хрусталь разлетелся множеством жалящих искр, золотистый ковер набух темно-красным... Ричард отстраненно подумал, что теперь по этому ковру будут ходить Айрис и Наль, и проснулся. В своей постели. Живой... Рука болела, но терпимо, лунные блики ползали по стенам, играли на оружии, скользили по кабаньим мордам, которые он уберет завтра же. И плевать, что на обивке останутся пятна, он не может больше жить среди этих трофеев! Теперь Ричард не понимал, зачем приказал стелить себе в кабинете, можно подумать, в доме мало спален. Лучше всего перебраться прямо сейчас, но герцог, среди ночи меняющий кровати, уважения не вызывает. Придется дождаться утра.

Юноша повернулся на бок, пытаясь устроиться поудобней, не задев при этом руку. Спать хотелось чудовищно, но где два кошмара, там и третий. Впрочем, во втором был свой смысл – в доме есть врач, и врач этот может приготовить успокоительное. Повелитель Скал сел, пытаясь нащупать огниво, но вместо этого задел какую-то склянку, та опрокинулась. Ричард махнул рукой на огниво и зашарил рукой в поисках шнура от звонка. Теплая бархатистая змея отыскалась сразу же, герцог Окделл позвонил, прикидывая, что отвечать, если лекарь примется расспрашивать.

Врать врачам и исповедникам нельзя, но есть вещи, о которых не следует знать никому. Мэтр Шабли говорил, что сны есть отражения наших мыслей, чаяний и опасений, их лучше держать при себе. Ричард пригладил волосы и услышал шаги, тяжелые и медленные.

Слуги так не ходят, так в этом доме вообще никто не ходил. Ворон передвигался легко и стремительно, а по лестницам почти бегал, Хуан крался, как кот, и своих головорезов вышколил так же, а Савиньяки звенели шпорами и смеялись. Врач? Но мэтр Хелльбах был хоть и толстым, но суетливым, и потом, откуда дежурному лакею знать, что Монсеньору нужен медик?

Шаги приближались. Кто-то большой, уверенный в себе и своем праве, поднимался по лестнице. Кто?! И где Джереми, раздери его кошки?! В комнате полно оружия, но какой прок однорукому от алебард и незаряженных мушкетов, а сабли, шпаги и кинжалы вывез Хуан, но это не он! Вздумай работорговец вернуться, его бы никто не услышал. Ричард вновь затряс шнур, ненавидя себя и за свой страх, и за свою беспомощность. Если со звонком в порядке, сюда сбежится весь дом, а если нет? Нужно запереть дверь, но ключа нет. Единственное, что осталось, – это встать, взять с камина подсвечник, отступить за ширмы и ждать. Ночной гость один, если ударить в висок, с ним будет кончено.

Ричард торопливо вскочил, меховой ковер показался холодным и влажным. Ах да, он что-то разлил спросонья. Мокрая шерсть под ногами казалась отвратительной, пролитое снадобье пахло увядающими лилиями и еще чем-то, чем пахнет в подвалах и нежилых комнатах, в Надоре таких было много. Дик схватил подсвечник, он тоже был влажным. Святой Алан, да что ж такое?! А может, это очередной кошмар? Комнату с вечера отменно протопили, дом заперт, все в порядке, но он ранен, и у него жар, вот и снятся холод и чужие шаги. Сейчас он проснется, на этот раз окончательно, и больше не ляжет. Юноша с силой ущипнул себя за руку, прекрасно понимая, что это не поможет.

Испятнанный лунными пальцами мрак отступил перед вползшим в комнату светящимся маревом, словно ренквахские огни оторвались от породившей их трясины и пришли в дом человека, некогда нарушившего их покой. Вздохнули, словно жалуясь на дряхлость, и рассыпались трухой двери, и в проеме, уперев руки в бока, встал кто-то высокий и грузный. За спиной гостя клубилась тусклая зелень, и Дик мог видеть лишь силуэт, напоминавший отрастившую конечности бочку. Бонифаций? Но варастийский епископ не носит ни шляпы с пером, ни шпаги, и ему нечего делать в столице, хотя это же сон! Он не должен об этом забывать, и тогда он проснется. Он должен проснуться!