Дмитрий Казаков: Остров

– Что происходит? – спросила девушка у привратника Тишко. – Кто приехал?

– Белич, старый друг вашего отца, – ответил старик охотно. – Вы должны его помнить. И еще парня принесли, которого Белич где-то в дороге подобрал.

– Что ты брешешь, старый хрыч! – бесцеремонно вмешался в разговор один из чужих. Меч на поясе и обветренное, жесткое лицо выдавали воина. – Этот «парень» нас всех спас! Если бы не он, пропадать обозу!

Веселина надменно смерила наемника взглядом и крепкий, высокий мужчина смутился, покраснел. Понял, что перед ним не просто служанка и на всякий случай поклонился.

Не обращая на него внимания, девушка двинулась в комнаты для гостей.

Там суеты и шума оказалось меньше, зато все были хмурые, словно небо над городом. Путята едва взглянул на дочь. Высокий мужчина с пегой бородой глянул быстро, поклонился. Голос у него оказался резкий, неприятный:

– Не дочь ли твою вижу я, почтенный Путята?

– Именно ее, – мрачно пробурчал тот, глядя на кровать, на которой кто-то лежал.

– Вас не узнать, Веселина, – сказал Белич. – В прошлый мой приезд вы были еще ребенком, а теперь стали прекрасной девушкой!

– Благодарю вас, – церемонно ответила Веселина. – Рада видеть вас, почтенный Белич, в нашем доме. Что случилось? Кто этот человек на кровати?

Зеленоглазый купец смущенно закряхтел, отодвинулся, давая девушке увидеть лежащего:

– Этот… человек, хм, Отдавший Душу, – замялся купец. – Он убил Иного, что перегородил нам путь на перевале, но и сам пострадал. Мы перевязали раны, как смогли, но ему нужен лекарь и хороший уход.

– За лекарем послали? – спросила Веселина, подходя к кровати.

Лицо раненого было белым, словно мел. На левой скуле расплывался синяк, глаза были плотно закрыты. «Отдавший Душу» – только в этот миг до нее дошел смысл сказанного, и комната поплыла перед глазами, а мир сжался до одного бледного лица на подушке.

«Да, это он» – судорожно подумала девушка. Черты вечернего прохожего, что легко расправился с двумя грабителями, она запомнила не очень хорошо, но ошибки быть не могло. Сердце стучало столь громко, что девушка едва расслышала ответ отца.

– Позвали, только не идет он что-то.

Путята выглядел непривычно подавленным. Веселина подняла взгляд от лица Отдавшего Душу и спросила:

– Что с вами, отец? Вы чем-то недовольны?

– Даже не знаю, дочь, – ответил тот хмуро. – Но неужели этого нелюдя придется оставить у нас?

– Он человек, или почти человек и я ему обязан, – ответил Белич и глаза его зло сверкнули. – И если почтенный Путята против, я конечно найду другое убежище, но тогда и сам перееду и дела предпочту вести с человеком, что ценит вопросы чести немного выше.

Веселина вмешалась в разговор, не дав отцу раскрыть рта:

– Папа, поскольку я выполняю обязанности хозяйки дома, я и решаю, кому в нем оставаться, а кому – нет. Я рада видеть под этой крышей почтенного Белича, а также того, кто пострадал, защищая его!

Мужчины безмолвствовали. Затем переглянулись и одновременно кивнули.

– Вот и хорошо, – сказала Веселина. – Как придет лекарь, позовете меня…

– Вот такая она, вся в мать, – гулко вздохнул Путята, когда девушка вышла из комнаты. – Не переупрямишь!

Очнулся Ярослав в чистой кровати. Разлепил тяжелые, как свинец, веки и скривился от боли. Синяк на лице, судя по ощущениям, заработал преизрядный. Остальные раны, не столь видные, были тщательно перевязаны, движения левой кисти ограничивал лубок.

Удостоверившись, что он цел и почти дееспособен, Ярослав принялся рассматривать помещение, где так неожиданно оказался. Потолок был низкий, стены покрывали панели из бука, на окнах виднелись плотные синие занавеси. Едва слышно потрескивали угли в камине

Одно было ясно – Белич, оказавшись в достаточной степени благодарным человеком, не бросил его умирать. Привез в город и поместил в богатый, судя по убранству дом. Но вот только в какой?

В кресле у камина дремал сухонький старикашка, рядом с ним, на столике, стояла высокая кружка. Ярослав втянул воздух, определил, что в кружке – пиво, причем хорошее. Еще пахло травами и лекарствами.

Старикашка, словно в ответ на взгляд Ярослава, зашевелился и поднял голову. Два темных, не потерявших остроты глаза уставились на Отдавшего Душу.

– Ага, очнулся, – жизнерадостно произнес старикан и с кряхтением принялся выбираться из кресла.

– Где я? – спросил Ярослав, когда старик, по видимости, лекарь, подошел к нему. Слова вылетели из горла сиплым клекотом. Дед поморщился.