Дмитрий Казаков: Остров

Старшая жрица подошла к мужчине, переговорила с ним. Получив деньги, провела его в одну из небольших комнат в задней части святилища.

Купава исполняла служение с искренностью и страстью, каких требует богиня, и странный посетитель реагировал так, как и подобает мужчине. И все же что-то шло не так. Плоть мужчины отзывалась, сам же он оставался холодным и безучастным. Купава чувствовала, что ласкает кусок льда, принявший человеческий вид и обросший кожей.

Но утомлялся он, как и все прочие люди.

Сейчас, когда мужчина спал, Купава сидела на краю широкого ложа, смотрела на него, и гадала, кто же он? Черты лица его были тонки, коротко подстриженные русые волосы воинственно топорщились. Так выглядят уроженцы севера Острова, люди из прибрежных городов.

Что вынудило северянина забраться так далеко на юго-запад?

На ладонях виднелись мозоли, судя по всему, от меча. Ее гость был воином и вполне вероятно наемником. Но что он делал тут, в зажатой среди гор долине, где давно не было войн, и даже о набегах горцев забыли?

Но даже воинское прошлое не объясняло его странную холодность. Обычные мужчины, занимаясь любовью, говорили хоть что-то, до, или после. Этот все время молчал, словно камень.

И тут Купава похолодела и прижала ко рту ладошку, чтобы не ойкнуть. Догадка явилась, заставив девушку на секунду замереть: мозоли от меча, крепкое тело, полное отсутствие эмоций…

Рядом с ней был Отдавший Душу. Человек, отказавшийся от человечности, выходец из Храма.

Святилищ на Острове было множество, но Храмом именовалось одно. Говорили, что основан он был в первые годы после того, как люди приплыли на Остров. Иных тогда было очень много, и каждую пядь земли приходилось отвоевывать. Лучшие из ведунов (а тогда еще были настоящие ведуны!) озаботились тем, как сделать, чтобы человек мог сражаться, не поддаваясь чарам Иных? И нашли страшный ответ – идеальный воин должен быть лишен эмоций, ведь чары взывают к чувствам и страхам, дергая за эти ниточки души.

Ведуны нашли способ лишить человека чувств. Но не учли одного – память целиком основана на эмоциях, и, лишаясь их, человек лишается и памяти. Отдает Душу.

Поняли ведуны, что такое не для всех, построили на скалистом мысе Храм, призванный сохранять страшное знание. С тех пор любой человек, если тягостна ему память и готов он любой ценой отказаться от нее, может придти туда.

Лишенный способности чувствовать, лишенный памяти и души выйдет он оттуда. Станет откликаться на новое имя, а вдобавок получит умение сражаться. Для такого человека, неподвластного чарам Иных, одна дорога – посвятить жизнь уничтожению мерзких чудовищ.

Обычно находит Отдавший Душу город или крупное селение и поселяется там. Работа для него всегда найдется. Раз в год должен посылать он определенную сумму Храму. Так и живет, пока не ослабеют руки и очередной Иной не окажется слишком проворен.

Все эти мысли промелькнули перед Купавой за несколько мгновений. Она вспомнила, что подруги судачили о том, что в город, вокруг которого за последние годы расплодилась нечисть, прибыл, наконец, Отдавший Душу.

Взглянув на ложе вновь, Купава заметила, что мужчина проснулся. Он смотрел на нее спокойно, но девушка ощутила, что потеет от страха.

– Ты боишься меня, – сказал Отдавший Душу равнодушно, просто отмечая факт. – Зря.

– Я слышала, – ответила девушка, – что подобные тебе иногда убивают людей!

– Да, это бывает, – кивнул мужчина, и начал одеваться. – Но они делают это исключительно из-за денег. Когда не на что жить, можно пойти на заказное убийство.

– Неужели ты не понимаешь, как это отвратительно? – воскликнула девушка. – Убивать за деньги?

– Нет, не понимаю, – пожал плечами Отдавший Душу. – Все убийства одинаковы.

– Тогда ты не человек! – в испуге она зажала рот, но слова уже сорвались с языка.

– Я знаю, – пришел спокойный ответ.

Он закончил одеваться, вежливо поклонился Купаве и вышел в сгущающиеся сумерки и начавшийся дождь.

– Да будет с тобой благословение богини, – прошептала девушка, глядя на закрывшуюся дверь.

Она не видела, как улыбнулась деревянная статуя в святилище, и голос, неслышный, но необоримо могучий, произнес: «Будет!».

Дождь сползал по стеклу слезами небесных богов. Сгущались сумерки, от щелей в стене тянуло холодом, но Веселина упорно не отходила от окна, несмотря на увещевания служанки.

– Госпожа, отойдите, – в очередной раз произнесла та, волнуясь за молоденькую и своенравную хозяйку. – Вы простудитесь, а батюшка ваш меня накажет.