Андрей Уланов - Крысолов

– Это быть любимий черно-белый икваес Хранителя Печати, – с укором сообщил Ибрагим, – Хранитель платить за него пять арробов купцу из Цань и любить безмерно.

– А это быть мой любимый правый башмак из кожи василиска, – огрызнулся Раскона, изучая нанесенный клыкастой тварюшкой ущерб. – Я платить за них восемь сан лучшему тарримскому сапожнику и он шить мне обувь точно по мерке.

– Икваес будет плакать, – вздохнул Ибрагим. – А потом искать кого кусать.

Ответить Диего не успел – часть стены перед ними неожиданно разлетелась. В самом буквальном смысле, незаметный до последнего мгновения проход закрывали сплошной завесой тысячи, десятки тысяч бабочек и сейчас они изумрудной метелью неслись по коридору навстречу двум иторенам.

– Надеюсь, – выдохнул побледневший ун-капитан, – эти твари не ядовиты.

Раскона живо припомнил недавно перечитанные мемуары благородного тана ги Торелля. В одной из посвященных Второму Костровому походу глав тот упоминал про эльфийский лес, где: «привычное стало смертельным и каждая былинка, и роса и даже бабочка-прелестница одним лишь касанием в муках жутчайших губили «. Вслух Диего не сказал ничего, но про себя подумал: здешние правители вполне могли добавить этих бабочек в свою линию обороны.

В любом случае, зеленый вихрь не долетел до них, рассеявшись по стенам и потолку, а сквозь появившийся проход вышел, нет, грузно вышагал тучный мужчина лет сорока. Его бело-желтое одеяние, маленький тан классифицировал как «псевдо-закатный покрой» – было весьма похоже, что создатель этих узких брючек и жилетки с сюртуком что-то слышал об иторенской или фряжской моде, но при этом не держал в руках ничего сложнее крестьянской рубахи.

– Опора и защита истинно верующих, – затянул он уже знакомый маленькому тану речитатив, – Молния Мессии…

– А Ибрагим, – привстав на цыпочки, шепнул Диего ун-капитану, – похоже, читал нам сокращенный вариант.

– …дозволяет вам проследовать под сень Древа его сада.

– Я пойду первым, – быстро сказал Энрике.

– Хорошо, – не стал спорить маленький тан, – главное, потолок не зацепите. Там эти… видите, как шевелится.

После недолгого колебания Энрике снял треуголку.

– Идем?

– И да пребудет с нами Великий Огонь.

Едва они миновали проход, Диего расслышал тихой шорох и, оглянувшись назад, увидел как бабочки вновь восстанавливают завесу. Мгновение-другое – и проход полностью исчез, слившись с плющевыми зарослями.

– Сюда, – указал их провожатый на едва заметную тропинку между деревьями. – Следуя по ней, вы найдете тронную поляну.

Указание не вызвало у маленького тана приступа радости. По его мнению, для ведущей к местному тронному залу дороги, тропинка выглядела слишком уж нетоптаной. Конечно, заблудиться на крыше дворца им с ун-капитаном вряд ли удастся, но кто знает, какие сюрпризы таит в себе здешний Райский сад.

Энрике явно посетила схожая мысль.

– А если не найдем?

– В саду шаха, – надменно произнес придворный, – вам не грозит смерть от голода и жажды.

Сомнительность этого напутствия стала ясна ун-капитану лишь через пару минут, когда он отчаялся высмотреть хоть одну грушу на стоящих вдоль тропы елочках.

– Тюфяк-привратник определенно посчитал нас за насекомых, – поделился он результатами своих изысканий с маленьким таном. – Ведь из еды в этом саду одна трава да цветы.

– И мы.

– Не понял.

– Голод и жажда – отнюдь не единственные пути на встречу с Отцом-Солнце, – спокойно пояснил Диего. – В настоящем Саду, если верить легенде, все звери были вегетарианцами, но кто знает, каких успехов смогли добиться на этом поприще дрессировщики шаха.

– Это что же, выходит, нас тут в любой момент сожрать могут?! – с возмущением воскликнул Энрике. – Ну и дипломатическая миссия! – дальше последовало цветистое и образное описание того, что первый министр ги Леннек мог бы проделать с этой миссией, политикой вообще и лично с собой.

– Зря вы так, – мягко заметил Раскона, дождавшись окончания монолога. – Герцог никак не мог предвидеть всех трудностей на нашем пути.

– Он знал, что посылает нас к этим, – ун-капитан выдал еще один длинный список «морских терминов», – жизнелюбам!

Забавно, подумал маленький тан. В море может отправить на дно шторм или превратить в ошметки вражеским ядром – но эти опасности отчего-то не вызывают у Энрике столь бурной реакции. А сейчас он разволновался… хотя ни одного зверя мы пока даже не видели. Неужели мы настолько скованы привычным? Невидимые цепи, которые, не замечая того, сам куешь для себя день за днем, пока не опутываешь себя с ног до головы – но при этом по-прежнему числишь себя свободным?! Как страшно…