Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

— Меч защитил моё сознание от заклинания Огненной Цепи, потому что шкатулки Одена — это противодействие этому заклинанию, и Меч Истины — или, вернее, магия, заложенная в него — является ключом к шкатулкам, поэтому это — часть Одена. Это было искрой прозрения, которая заставила меня понять, что Меч — это ключ. Я прикасался к мечу, когда Сёстры запустили заклинание, и это защитило мои воспоминания о Кэлен, к тому же меч прерывал текущие эффекты заклинания для тех, кто касался его.

Зедд вскинул руки на бедра.

— Но меч был создан после Одена.

— Это было уловкой.

— Уловкой?!

— Гораздо лучший способ защитить что-либо, обладающее такой чрезвычайной мощью, с помощью уловки, а не с помощью сложного, экстравагантного нагромождения магии, каким все считали «Книгу Сочтённых Теней». В конце концов, качественно выполненная уловка тоже является магией, — Ричард улыбнулся. — Ты учил меня этому, помнишь? Это то, что тогда сделали волшебники прошлого. Вся эта история с «Книгой Сочтённых Теней» была уловкой, чтобы замаскировать настоящий ключ: Меч Истины. Меч был наделён магией, чтобы раскрыть силу Одена; книга была хитростью, уловкой, чтобы убрать всех с дороги.

Истинный ключ — Меч Истины — обладает элементами магии, которые довершают построение и инициацию магии Одена. Меч содержит все необходимые магические элементы, которые были вложены в него сотнями волшебников. Возможно, Меч и был создан позже, но магия, помещённая в него, была магией, созданной теми же самыми волшебниками, которые создали Оден. Он всё это время был прямо у всех перед носом.

Именно по этой причине Меч Истины всегда был на ответственности Первого Волшебника. Меч — творение более, чем бесценное. Ты, Зедд, был достойным хранителем меча. Ты подобрал правильного человека для него, назвал правильного человека настоящим Искателем Истины.

Причина, по которой было столь важно найти правильного человека на роль Искателя, являлось то, что только такой человек, который относится с любовью к жизни и состраданием к другим людям, был бы в состоянии сделать клинок белым. Только такой человек, коснувшись им правильной шкатулки, мог бы сделать его белым.

Только настоящий Искатель Истины может правильно использовать Меч Истины и таким образом мощь Одена. Это предупреждение и поместили в самое начало «Книги Жизни», которое объясняет: «Меч Истины требует сострадания, дабы исполнить своё предназначение» . Ненависть не обратит лезвие в белый цвет — только сострадание сделает это. Этот последний штрих — защита Одена. К тому же, если Меч действует таким образом — он становится ключом к шкатулкам Одена.

Нельзя пользоваться ненавистью, чтобы заставить Оден действовать. Ненависть не может быть составляющей решения. «Книга Жизни» предупреждает касательно подобной ошибки. Как только улавливаешь эту концепцию, то всё становится довольно просто.

— Да, теперь я вижу, насколько это просто, — пробормотал про себя Зедд, запустив палец в копну непослушных белых волос, чтобы поскрести затылок.

Натан щёлкнул пальцами, поворачиваясь к Зедду.

— Теперь я тоже понял то другое пророчество.

Зедд глянул наверх.

— Которое из них?

Натан склонился поближе.

— Помнишь: «Когда-нибудь кто-то, рожденный не из этого мира, должен будет спасти его» . Теперь это имеет больше смысла.

Зедд нахмурился.

— Не для меня.

Натан махнул рукой.

— Ладно, мы разберёмся с деталями позже.

Зедд обратил решительный взгляд на Ричарда.

— Осталось полным полно вопросов, многое еще предстоит понять. Как Первый Волшебник я должен знать всё, чтобы смог сказать, понял ли ты все отдельные детали правильно. Что, если ты сделал своего рода просчёт в каком-нибудь из аспектов? Мы должны знать, если…

— У меня не было времени, — сказал Ричард, прерывая его. — Иногда есть только мгновение, чтобы что-то сделать, и в таких обстоятельствах невозможно предусмотреть или отреагировать на каждую случайность. На пике необходимости использовать представившуюся возможность не каждое обстоятельство можно принять во внимание, а ещё меньше запланировать или начать действовать по нему.

Иногда более важно ухватиться за шанс и сделать то, что можно, даже зная, что скорее всего это не будет панацеей от всего, от всех проблем; чем не сделать ничего. И лишь потом можно перебрать всякие «а что-если» и «следовало-бы». Я должен был действовать. Я сделал лучшее, что было возможно, прежде чем стало слишком поздно.