nastiel - Кровь и туман (СИ)

В этом настоящем есть и кое-что хорошее. Например то, что я, Даня и Ваня – члены одной оперативной команды. Мы близки даже не будучи семьёй, и хотя отношения Дани ко мне как к сестре это не вернёт, мне достаточно и того, что они оба считают меня своей лучшей подругой.

– Я перезвоню, – повторяю я и сбрасываю вызов раньше, чем Бен снова захочет поспорить.

Оказываясь на улице, вжимаю голову в плечи, руки прячу в карманах. Раннее утро, но людей на тротуарах уже достаточно, чтобы нырнуть в поток и затеряться в нём.

Мы вернулись в начале октября, сейчас уже середина. Осень накрыла Дубров яркими красками. Этот город, несмотря на схожесть со Старым мостом, имеет свой особый шарм. Здесь, в Дуброве, намного больше двухэтажных, старых, каменных домов, которые всё ещё остаются жилыми. Здесь, в Дуброве, совсем мало офисных вычурных зданий, наляпанных в центре города, бизнес-центров и прочей бетонной мишуры.

Здесь, в Дуброве, кажется, кто-то даже может чувствовать себя свободным.

Но не я.

Не знаю, что скажу Лие, когда увижу её. И вообще скажу ли хоть слово.

Главное – убедиться, что она жива.

Потому что хотя нашего совместного прошлого нет на карте этой истории, в моих воспоминаниях оно навсегда останется лучшей частью жизни.

***

Чем дольше я слежу за каждой паркующейся перед высоким металлическим забором машиной, тем отчётливее понимаю: Бен ошибся – это не просто школа с лингвистическим уклоном, это явно учреждение элитное и непозволительно дорогое. А значит, в биографии Лии не произошло никаких кардинальных изменений – её родители всё так же баснословно богаты, а она всё так же невероятно умна.

Ещё через какое-то время понимаю, что не я одна здесь устроилась следаком. Люди узнают меня по форменной куртке, и их взгляды из мимолётных сразу превращаются в цепкие, пытливые, пытающиеся что-то у меня выведать.

В этом витке истории стражи стали государственной организацией аккурат после Кровавого пира. Открыть жившим в неведении правду оказалось верным решением – вопреки предубеждениям, люди смогли понять и ужиться с фактом своей неуникальности. Они приняли другие формы жизни как данное, и хотя до мира во всём мире путь был ещё далёк, не стали испытывать судьбу в попытке добраться до желаемой истины: за кем же преимущество?

Возможно потому, что уже знали ответ на этот вопрос и понимали – в случае войны, победа будет далеко не на их стороне.

Внимание моё от очередного прохожего отвлекает подъезжающая чёрная легковушка. Водитель показывается из открывшейся двери, и я забываю, как дышать. Лия. Один в один как тот образ, который я храню в своём сердце с момента, как её собственное перестало биться.

Делаю первый шаг за Лией. Ноги – ватные. Голова – пустая. Я не чувствую ничего и одновременно чувствую всё сразу.

Нужно привлечь внимание Лии. Но как? Окликнуть? Подойти и коснуться её руки? Сделать вид, что иду в ту же сторону, и случайно толкнуть плечом?

Теряюсь в непринятых решениях. Иду, не отрывая взгляд от спины Лии… а уже спустя мгновение вижу её лицо и недовольно перекошенные губы.

– В чём дело? – грубо спрашивает Лия. Оглядывает меня с головы до ног, тут же меняется в лице. Продолжает уже спокойно: – У меня все документы и все разрешения есть, я каждый месяц отмечаюсь в штабе. Никаких проблем быть не должно. – Молчание. Взгляд скользит по моему лицу. Я вижу, как в её глазах рождается прозрение: – Романова! Славка! Слушай, не узнала, – она, смеясь, хлопает меня по плечу. – Богатой будешь!

Лия очень удивлена нашей встрече. Наверняка не ожидала ещё когда-либо увидеть меня после того, как я стала стражем, а она перевелась в другую школу.

– Привет, Лия, – говорю, улыбаясь.

Произносить имя подруги вслух, обращаясь при этом к ней лично, а не к воспоминаниям о ней, оказывается приятным занятием. Внутри теплом растекается чувство уюта.

Лия рядом. Я дома.

– Вот это встреча, – протягивает Лия. – Неожиданно. Ну, как твои дела? Не разочарована сменой школьной скамьи на пистолеты?

– Моё оружие – меч, – поправляю я.

Лия пожимает плечами. Ей всё равно. Она интересуется моей жизнью не больше, чем погодой на завтра, и это ранит.

Мы были друзьями, я представляю, как говорю ей то, чего вслух произнести же никогда не смогу, помнишь? Лучшими подругами, на самом-то деле. Ты спасла меня от одиночества, когда больше никто этого сделать не смог. Ты всегда была рядом. Ты была моей сестрой. Если бы мы обе верили в Бога, я бы благодарила его за то, что он свёл нас. Я люблю тебя. Боже, знала бы ты, как я на самом деле тебя люблю! И ты меня, должно быть, тоже, раз умерла по моей вине, но ни разу не являлась мне в кошмарных снах. Только в хороших… Но знаешь, от них просыпаться в слезах намного больнее.