nastiel - Кровь и туман (СИ)

Было так больно пытаться осознать их смерти. Ведь я же просила дядю и тётю Аполлинарии остаться дома! Почему в итоге они меня не послушали?

Из-за этого не родились Лидия Юльевна и Максим, оказавшиеся потомками Фаины. Из-за этого овдовевшая Клео, убитая горем, навсегда покинула Старый мост, оставив Васю в одиночестве. Из-за этого Вася покончил с собой.

Руки Христофа по локоть в крови, но смерти на Кровавом пиру – итоги моей медлительности и моего бездействия.

Виновата я. И никто другой.

Но, к счастью, были и моменты истории, которые случились, несмотря ни на что. В частности дети Аполлинарии и Родиона, сотворившие много полезного во блага штабу и всей системе стражей вместе с ребёнком Аси и Богдана – Власом Коэном: прекрасным, талантливейшим юношей, который после смерти родителей стал лишь сильнее и оказался совсем не похож на своего дядю, несмотря на внешнее сходство.

На дочерях Аполлинарии и Родиона родовая ветвь остановилась. Ни та, ни другая, не пожелали иметь детей, подарив всех себя науке и прогрессу. Это были женщины, до последнего верившие в то, что их предназначением никогда не было продолжение рода, и я была особо горда этим фактом, но всё же сбита с толку: если не было детей, откуда же берутся мои корни?

Тогда Бен копнул чуть глубже, и обнаружились удивительные факты. У Святослава Романова было трое детей: Лоран – мать Аполлинарии, Григорий – отец Васи, и Скарлат, который, под стать его имени, был странным малым, и в то время, когда я была в прошлом, бродил по мирам, пытаясь найти своё истинное предназначение. По возвращении в Дубров, Скарлат на время остановился в доме брата, где не смог устоять перед скромностью и красотой Лукерьи – служанки по воле случая и ведьмы от рождения.

Именно с этого союза началась история, в которой очередным разветвлением стало моё рождение.

– Влас тебя любит, – говорит Бен. – Что ты будешь делать?

– А ты что будешь делать с Полиной? – парирую я.

Ни Бен, ни я не имеем в наличии достаточного количества безразличия, чтобы порвать с людьми, которые считают нас своими любимыми. Это касается и семьи, и друзей, и партнёров. Их взгляды, наполненные нежностью, загоняют нас в тупик, заставляя испытывать дикое, выпивающее и опустошающее нас без остатка чувство вины.

Влас, Полина, Артур, Дмитрий, Бенова мать, которая не уехала ни в какую Францию после развода, оставшись со своим сыном: все эти люди знают нас другими – любящими, заботливыми, родными. Своими.

Но мы – те, кто вернулись из путешествия длинною в бесконечность, – в этом настоящем никому не принадлежим.

– Я помню, как приятно было её любить, – Бен тяжело вздыхает. – И как паршиво было, когда она ушла от меня. Но сейчас…. Я смотрю на неё и ничего не чувствую, даже злости. Полина теперь чужой мне человек. В любом мире и в любом времени.

Я выхожу в коридор. Если хочу покинуть квартиру, придётся пройти мимо кухни, где сейчас восседает вся семья. Они наверняка начнут осыпать меня вопросами, поэтому решаю схитрить – продолжаю разговаривать с Беном, чуть повышая голос, чтобы никто не решился меня перебить:

– Зато теперь у тебя есть прекрасная возможность отомстить.

– Я, по-твоему, мудак беспросветный? – едва давая мне закончить предложение, вставляет Бен.

– Ты, по-моему, заслуживаешь быть счастливым. И если для счастья тебе надо разбить чьё-нибудь сердце, я осуждать тебя не буду.

– Спасибо, конечно, но не таким же способом…

– Вот видишь. Значит, ещё не всё между вами кончено, раз ты не представляешь, как можно сделать ей больно, – слышу скрип шагов в кухне, скорее заканчиваю с ботинками и вылетаю из квартиры, громко хлопнув дверью. – Она всё ещё тебе нравится.

– Нет, – уверенно отвечает Бен. – Просто я… просто я знаю, каково это, когда человек, ради которого просыпался по утрам, предпочёл тебе другого.

Мы изменились. Меня уничтожило, не оставив внутри и камня на камне, Бена, с его удивительной выдержкой, сильно надломило.

Мы, те, кто когда-то даже общаться не планировали, внезапно стали называться друзьями, а новое настоящее показало – осколки наших душ превращаются в волшебные витражи, если собрать их воедино.

– Давай я перезвоню тебе, когда всё получится, – говорю я, спускаясь по ступенькам. – Ну, или не получится.

– Ты бы лучше наконец начала на занятия ходить, коротышка, – с упрёком замечает Бен. – Ещё пара прогулов – и не видать тебе оперативной команды как своих ушей. Хочешь оставить Филоновых одних?