Джон Моррисси - Дурак

Все это я оценил одним быстрым взглядом и понял: нужно действовать быстро. Времени уже не оставалось, да и мужество мое почти иссякло. Вряд ли мне удастся забраться сюда во второй раз!

В крипте становилось все холоднее, и этот холод леденил душу, еще больше усиливая страх. Я вознамерился схватить несколько томов и спрятать в безопасном месте, чтобы позже вернуться и внимательно их изучить.

Но одни тома оказались неподъемными, другие были заперты сложными замками, третьи пугали неизвестными языками. Некоторые и вовсе избегали моего прикосновения, словно живые. Ужас окончательно овладел мной. Я схватил первый попавшийся свиток и в панике бежал из крипты.

Ну и натерпелся я страха в ту ночь! Трясущийся, в холодном поту, с бешено колотившимся сердцем, я сидел в самой дальней нише, пока не пришел в себя. И тут со мной произошла странная перемена: весь ужас, словно выжженный холодом, исчез навсегда. Никогда и ничего больше я не боялся на этой земле. И хотя сохранил способность чувствовать страх в других, сам уже его не разделял.

Осмелев, я вернулся, чтобы запереть крипту и положить на место камни, скрывавшие вход. Когда все следы моего посещения были стерты, я вернулся в свою комнату и в совершеннейшем изнеможении упал на кровать.

Прочтя свиток, я понял, что сделал верный выбор. В нем содержалось проклятие, которым я мог воспользоваться трижды, чтобы уничтожить своих врагов.

Останься в епископском дворце, я сумел бы еще не раз посетить крипту и приобрести немало волшебных знаний, однако, как многие добрые люди, епископ скончался во цвете лет. Здоровье этого достойного человека было подорвано годами самоотречения и жертвенности. Новый епископ, в противоположность прежнему, посчитал большинство слуг грешниками, абсолютно не подходящими для столь святого места. Среди изгнанных был и я. Покидая дворец, я оставил свиток в укромном месте: его содержание давно и крепко запечатлелось в моей памяти. Начал ли он отравлять землю вокруг тайника? Не знаю, да и знать не хочу. Все, что было нужно, я усвоил.

Старый епископ постоянно увещевал меня, призывая говорить о мертвых только хорошее. Он также советовал никогда не лгать. Поэтому я нахожусь в немалом затруднении, не зная, как лучше охарактеризовать моего нового хозяина, богатого торговца. Его дом был одновременно сокровищницей и тюрьмой. Его молитвы, обращенные к Богу, сочились фальшью, жестокость к окружающим казалась неоправданной, и вот теперь он умер.

Кончина его была загадочной и таинственной, а для окружающих и жуткой. Кроме того, его смерть стала первым испытанием моего могущества и знаний, полученных в крипте: возможно, пустой тратой этого могущества - теперь проклятие можно было использовать всего два раза, - но зато неопровержимым доказательством его действенности.

В обычае хозяина было запирать дверь спальни от врагов и грабителей. Его телохранитель, немой гигант по имени Орсо, способный убить человека одним ударом, всегда спал под дверью. В ночь гибели хозяина весь дом пробудился от его пронзительных воплей и шума яростной драки. В комнате слышался и другой голос, и хотя никто не смог распознать языка, на котором говорил неизвестный, все дружно тряслись при воспоминании об ужасе, который тот в них вселил. Дверь не открывалась, несмотря на все усилия Орсо, пытавшегося ее взломать. И все же на рассвете она широко распахнулась, и глазам тех, кто успел ворваться в комнату, предстало поистине тошнотворное зрелище. Стены и пол были залиты кровью хозяина, а на кровати валялось тело, изорванное и исполосованное когтями и клыками огромного хищника. От лица почти ничего не осталось, кроме глаз, в которых навеки застыл ужас.

Я был доволен результатами. Теперь я воочию узрел силу проклятия и решил пользоваться им как можно осмотрительнее.

Я только передаю рассказ очевидцев, ибо не наблюдал смерть хозяина собственными глазами. Недаром я столько трудился, тщательно составляя план. Все случилось в ночь, когда меня и еще двух слуг отослали с каким-то неотложным поручением. Никто не заподозрил меня в причастности к смерти господина.

Эта внезапная кончина вызвала полный разброд в хозяйстве. Я и еще один слуга улучили момент, чтобы набить карманы хозяйскими денежками и убраться подальше.

Теперь мое образование пошло по иной колее. Я уже знал, как трудно жить тому, кого окружающие считают легкой добычей и объектом забав. Правда, я приобрел мощную защиту, но, к сожалению, ею нельзя было пользоваться направо и налево.