Window Dark - За гранью мира алая заря

Готовясь к длинному перелету, Маруша приземлилась в тень самого последнего куста. Рядом заманчиво блеснул панцирь крупного вкусного жука. Клюв птички звонко щелкнул и ударил, но чуть промахнулся. Почуяв неминучую смерть, жук заторопился и ловко упал в темную извилистую трещину. Марушин клюв отчаянно шарил в узкой щели, но нащупывал лишь пустоту.

— Ну где же он? — ворчала Маруша. — Куда мог деться?

— Приветик, милашка! — рядом грузно опустился старый неопрятный кондор. Ты ищешь вот это?

Его клюв бережно сжимал заветного жука.

— Да, это мой жук! — возрадовалась Маруша.

Клюв чуть сжался и жучинный панцирь жалобно треснул.

— Что вы делаете? — возмутилась Маруша. — Отдайте его мне!

— А что тут делает Птичка Верхнего Уровня?

Кондор вздохнул. Жук стремительно и безвозвратно скрылся во влажной пещере птичьего горла. Маруша расстроено чирикнула. Осмысленных слов пока не находилось.

— Решила махнуть через поле?

— А если и решила? — такому уроду Маруша не желала рассказывать про Заоблачную Страну.

— Зря, зря, — покачал головой кондор. — Знаешь ли ты, что поле бесконечно. Уж на что я силен, да умом не обижен, и то не рискну в своем полете коснуться хотя бы его краешка.

— Ты-то как здесь очутился? — неприветливо поинтересовалась Маруша. Ей хотелось, чтобы кондор ответил и отвалил.

— О-о-о, — протянул кондор, — это длинная история.

Похоже, неприятное соседство грозило затянуться.

— Тогда не надо, — попробовала отвертеться птичка.

— Все спешат, — печально вздохнул кондор, — все суетятся. Ладно. Лети себе. Тут ведь как, даже доброе слово никто не ценит. Тебя-то какими ветрами сюда занесло?

— Да вот, — Маруша ковырнула клювом в опустевшей щели. — Дай, думаю, прогуляюсь, поле бескрайнее перелечу.

— Секретничаем, — скривился кондор. — Понятно. А мне вот уже секретничать не надо. Да пускай всем будет известно, что уж я-то оказался в этом гиблом месте по явной несправедливости!

— И кто ж с тобой так несправедливо обошелся?

— Вот бы знать. Да толку-то, даже если прознаешь. Все равно ничего не изменить. Эх, Заоблачная Страна, ты все так же недостижима!

— И ты туда! — выпалила Маруша, чем выдала себя от хохолка до ног.

— И я, — кивнул кондор. — А чем я плох? Нет, вы скажите, чем я плох? Почему меня туда не пускают? Ведь заслужил же! Всей жизнью своей заслужил!

— Жизнью? — переспросила Маруша. — Но я не собираюсь умирать, чтобы оказаться в Заоблачной Стране!

— А как ты собираешься туда попасть? — поинтересовался кондор.

— Я чувствую, когда лечу верным путем, — поделилась Маруша.

— Она чувствует! — хмыкнул кондор. — Да ты думаешь, что двери Вирии распахнутся, если ты к ним подлетишь?

— А разве не так?!

— Вот! — кивнул кондор. — Спроси себя, почему все птицы до сих пор ведут прозябание, перемешанное с унижением перед зарвавшимися бескрылыми, а не вьют гнезда в Вирии?

— И почему же?

— Да потому что право добраться до Вирии надо заслужить!

— И ты заслужил?

— Знай же, милашка, что жизнь моя соткана из тысяч умных дел. Вот посмотри на меня. Нет, что это за косой брезгливый взглядец? Ты внимательно посмотри.

Посмотрела Маруша внимательно. Ну и что? Так себе кондор.

— Кто я, по-твоему?

«Старая развалина», — хотелось ответить Маруше, но она благоразумно промолчала.

— Я — хищник, — горделиво заметил кондор. — Заметь, рожденный, чтобы убивать и пожирать! Но нет, я знал, еще Великий Гоготун говаривал: «Не убий!» И я не убивал. На травки, знаешь ли, перешел. Тьфу ты, до сих пор в горле скребут, до того противные растения. А? Не пробовала? И не советую! Знаешь, как сдерживаться трудно. Бывало, над лугом летишь, свернешь над оврагом, а там коровенка заблудилась. Славная такая, молоденькая, но упитанная. Слюна аж из клюва капает. Но нет! Нельзя! Я знал, что дорога до Заоблачной Страны в добрых делах. Хватанешь поводок, да и тащишь к деревеньке ближайшей. А дуреха еще упирается, счастья своего не видит.

Или смотришь, падаль в яме. Наши все тут же роятся. А я сразу в сторонку. И вещаю оттуда.

Грех вам мертвечину глотать, грех вам, — кричу. — Уж близок час последний, когда всем по заслугам воздастся. Не минет вас проклятие, не минет. Сядет Великий Гоготун, да клювом вас, клювом. А уж потом будете в яме смердящей сидеть нескончаемо. И не выбраться вам оттуда, ох, не выбраться! А думать надо было! — советую. — Жить по заповедям. Готовить себя для Заоблачной Страны сызмальства. Поздно будет тогда, завопите, загогочете, да не спасет вас ни Вену, ни Гусь Великий.