Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

И вскоре лес изменился, словно уступил упрямству Перворожденного. Нет, деревья стояли все так же плотно. Все те же кустарники заполняли пустоты. Но сам лес казался другим, более старым, «изначальным».

Марен остановился, огляделся. Да, сомнений быть не могло, он стоял на тропе! За прошедшие тысячелетия дорожка заросла, но густые кроны мешали затянуть ее полностью.

Но изменился не только лес, который стал более диким и нехоженым. Сменились и запахи, что стали более «звериными» — Марен отчетливо улавливал аромат волчьей шерсти. Да, и не только волчьей…

Принц хищно улыбнулся, языком царапнув по выпущенному клыку, прикусил губу, и алая струйка стекла на подбородок. Рана затянулась почти мгновенно, но запах крови разлетелся окрест, стегнув, словно удар плети.

— Да, я вижу вас, — вслух произнес Марен.

И желтые глаза, поблескивающие среди ветвей, отпрянули, не выдержав «сапфирового огня» — рысь вжалась в дерево, становясь практически незаметной. С соседнего дерева сорвались «белые перья» — еще один «древесный хищник» стремительно отступил.

Марен полной грудью втянул морозный воздух и двинулся по тропе.

…По проторенному пути шагалось много легче. Кустарники хоть и напирали с обеих сторон и все так же норовили схватить за одежду, но саму тропу «подмять» не успели, даже по прошествии всех эонов времени, которые здесь никто не ступал. С другой стороны, может, просто не возвращались?

Принц петлял между деревьями, вольно раскинувшими свои корни и ветви. Тропа, змеясь, огибала стволы, что становились все толще и старше. Подлесок, еще по-зимнему голый, сплетясь так, что не отличишь один куст от другого, выстроился по бокам, словно стража, или скорее стены… Да, больше походило на коридор, туннель, прогрызенный в «плоти» леса, подобно тому, как термиты прогрызают дерево.

И вот, наконец, показался склон Халадесир.

Сперва — пологий, он дыбился все круче, утопая в белом тумане и полностью затмевая горизонт. И без того необъятная гора, вблизи выглядела и вовсе столпом подпирающим небо, и не позволяющим рухнуть на землю. Острые чернеющие зубья скал соседствовали с обледенелыми скатами и пестрили снежными шапками.

Марен заворожено вглядывался в мутную высь — видимая граница едва заметно клубилась, облака вихрились, но не казались такими уж недосягаемыми.

…У подножия снег лежал достаточно густо, из-за чего тропа терялась под сугробами. И все же, явно угадывалась, осевшими хлопьями белея на уступе, который подобно гигантскому полозу вскарабкивался к облакам, обвивая склон. Но, несмотря на то, что повышалась она, по большей части, полого, «белые перья» усеивающие ее, заставляли двигаться с осторожностью. Местами ноги скользили на припорошенной наледи, стремясь подтолкнуть путника ближе к краю, за которым разверзлась пропасть.

Кое-где, на более отвесных местах, проглядывали вырубленные в камне ступени, цель которых облегчить путь. Вот только, «стоптанные» временем и ветром и обледенелые, они представляли еще большую опасность… Сколько прошло тысячелетий с тех пор, как по ним ступала нога живого?

С другой стороны, если тропа могла возникнуть сама, то ступени свидетельствовали хотя бы о том, что кто-то когда-то все же здесь поднимался. А, возможно, и спускался. И не единожды: не будешь же с таким тщанием рубить гранит, ради одного единственного восхождения. А значит, что-то там есть. Должно быть.

…Истинная Ночь сгустилась вокруг, и Мир словно обратился в уголь и пепел. Усилившийся ночной ветер подъял в воздух «рои белых мух» — они кидались на принца со всех сторон, «кусали» лицо, старались, если не столкнуть со склона, то хотя бы сбить с ног.

Будь принц Смертным, не смог бы сделать и шагу, не рискуя сорваться с отвесных скал. Но Перворожденный все так же твердо ступал, совершенно не поддаваясь стихии и столь явному негостеприимству Спящей горы.

«Храм Немирани хорошо защищен».

…Ночное Солнце поднялось из-за Стальных гор, когда Марен добрался до широкого плато. Мягкий призрачный свет излился в мир, и хлопья, кружащие в беспорядочных порывах, стали походить на метущихся и воющих Бесплотных. Они то бросались в рассыпную, то устремлялись прямо на принца, протягивая к нему незримые ладони и хватая за одежду.

Марен огляделся с высоты.

Взгляд уперся в Южный Предел, «отгородивший мир от Бездны» по всему горизонту. Но между Южным Пределом и Спящей горой — восхитительный вид! — Ардегралетт раскинулся, как на ладони.