Мэтью Гэбори - Сердце Феникса

– Потом мы отправимся в Каладрию, – добавил Фарель.

– В Каладрию, мой учитель? – спросил Януэль.

– Ты сможешь скрываться от харонцев у белых монахов, познавая могущество Огня. Уже сейчас Волны мчатся сюда, чтобы открыть тебе путь в Каладрию.

Молодой фениксиец обратился к старейшине Лизьену:

– Учитель, вы не можете позволить Церкви проникнуть сюда. Попробуйте хотя бы покинуть Башню, воспользовавшись Фениксами!

– Нет. Я против того, чтобы фениксийцы спасались бегством. Даже под игом Церкви мы сможем приносить пользу, выковывая оружие для борьбы с Харонией. Мы потеряем независимость, но с точки зрения Завета это не будет поражением. Януэль, мы стоим на пороге войны не на жизнь, а на смерть. Наши традиции не имеют в этих обстоятельствах особого значения… Больше нет ни фениксийцев, ни грифийских жрецов. Есть мужчины и женщины, готовые словом и делом бороться за существование Миропотока. Поддаться гордыне было бы огромной ошибкой. Пусть мое сердце разрывается при мысли о том, что мне придется открыть врата этой Башни, я считаю, что нужно сделать все, чтоб помешать Харонии. И лично я убежден, что каждый выкованный в этих стенах меч поможет выиграть немного времени, чтобы ты успел усовершенствовать свои умения.

Януэль замолчал. Он был впечатлен проницательностью старейшины. Он сознавал, насколько решителен был этот человек, посвятивший всю жизнь фениксийской лиге и вот теперь отдававший ее в руки империи. Януэль пообещал себе, что никогда его не забудет и будет стремиться стать таким же благородным, как он.

По знаку старейшины девять великих мэтров Огня поднялись и окружили Януэля.

– Я тебе завидую, – признался благородный старец, по-дружески улыбаясь. – Носить в своем сердце Феникса Истоков… Но нужно убедиться в том, что Желчь больше не угрожает вселиться в него.

– Однако именно мне предназначено впоследствии высвободить Желчь…

– Это верно, но этот Феникс должен стать твоим самым близким союзником, тем, кто научит тебя высшей магии Огня. Поэтому он должен быть чистым. Совершенно чистым.

Растворившись во мраке, Фарель, превратившийся в Волну, с интересом наблюдал за тем, как мэтры Огня кружатся вокруг Януэля. Они встали в круг и взялись за руки и гортанными голосами произнесли торжественную молитву. Это было заклинание злых духов, силу которому придавал Огонь. Основатели лиги, создавшие учение Завета, с помощью этого древнего ритуала, которым пользовались белые монахи Каладрии, оградили себя от опасностей, которые несла в себе Желчь. Только мэтры Огня могли его совершать без риска для своей жизни.

Их руки вспыхнули ярким пламенем. Блуждающие огоньки отделялись от сцепленных пальцев и сливались в огненные столбы. Они росли и медленно склонялись над Януэлем, образовывая над ним сверкающий свод. Юноша поднял глаза и увидел, что в центре появился еще один столб, темно-красный, и он движется к нему. С помощью заклинаний мэтры поместили этот столб прямо над головой фениксийца.

Он почувствовал сильную боль. Из глубины его души вырвался страшный крик, мышцы свело судорогой, и его тело выгнулось назад. Потом его сознание распалось и растворилось в пламени, так что мэтры могли отыскать в нем малейшие частицы Желчи. Красное пламя лизало его череп изнутри. Огненные слезы текли по щекам Януэля, пока огненный столб внедрялся в его сердце. Тем временем для Феникса открылся вход в сознание девяти мэтров Огня. Волшебные силы приказывали Хранителю подчиниться и тоже слиться с пламенем, чтобы очиститься в нем. Он послушался, ведомый древней литанией, которую растрескавшимися губами произносил Януэль.

Сконцентрировав все внимание на ритуале, наставники не заметили, как ковры, покрывавшие стены, на глазах истлели и превратились в пыль. Только мэтр Фарель вдруг ощутил, что атмосфера в зале изменилась; по нему пронесся ледяной ветерок, будто единственное слуховое окно, выходившее на улицу, вдруг распахнулось. Прожилки его прозрачного тела стали фиолетовыми в тот самый момент, когда дубовый стол мгновенно покрылся трещинами и его ножки стали оседать. Даже стены почернели, в воздухе повеяло трупным запахом Харонии.

Охваченный ужасом, призрак отчетливо видел, как в проломе Темной Тропы, захватившей Зал Советов, материализуются черные силуэты. Фигуры были еще нечеткими и двигались как будто за какой-то пеленой, но, едва мэтры Огня осознали их присутствие, Харония вторглась в Миропоток.